Дык ясное дело, иначе бы они внутрь ко мне не вошли. Они ж не совсем дурные, в карантин соваться. Пошептались, засовом позвенели, старшего, видать, кликнули. Голова лежал харей вниз, дышал часто-часто, незаметно, что живой. Едва дверь отперли, я ждать не стал. Первого — в охапку и башкой о стену. Несильно так, чтобы не поглупел шибко. За ним второго — туда же. Третий химик бежать наладился, но в защитке далеко не убежишь. Все трое в защитке приперлись, молодцы, ага. Защитка у них крутая, целая, тяжелая, и маски противогазные крепкие, с окошком спереди, не чета нашим. Одним словом — химики. Говорят, у них на складах столько хитрых штук можно найти, что маркитанты от зависти полопаются!

Ну чо, связал я их кабелем, чтоб пока не дрыгались. Защитку самого здорового на себя кое-как напялил. Старший ихний первым очухался, кровь у него из носа пошла. Тот самый гаденыш, что нам лекаря в обмен на желчь предлагал. Глянул я получше, ешкин медь, да он же не из простых химиков, а самый настоящий лаборант. Белый комбинезон под защиткой, во как! Ну чо, отступать мне поздно, влип так влип.

— Ты хочешь стать проклятым? — мирно спросил лаборант. Рожу скривил маленько, все же больно? когда кабелем руки взади крутят. — Опомнись, парень, тебя отлучат. Тебя не примет ни один клан.

Тут я ему маленько горло пережал, чтобы слушал меня внимательно, ничего не пропустил:

— Не галди! Смотри, лаборант, это мой друг Голова. Он жив, и он не помрет. Я сейчас бегу на Пасеку, к северным лесникам. Они придут и его вылечат. Если он без меня помрет, храни его Факел, я тебе башку в плечи вобью. Не сомневайся, он помрет — и ты жив не будешь. За то прибью, что спасти человека не пытался. А на прочее мне плевать.

Захрипел он, воздух ротом стал ловить.

— Ты с ума сошел, факельщик?! Как я могу за его жизнь отвечать? Твоему отцу уже доложили, что ты в карантине. Дьякон сам не пришел и никого не пустил. С вами уже попрощались все. Все в промзоне помнят Большой мор. Никто твоего дружка не спасет, нет лекарств от заразы с Кладбища…

— Короче, сидите тут и ждите лесника Архипа, — сказал я.

А сам побег.

С Химиков легко не выбежишь, они свою землю не хуже Факела охраняют. Но я им столько раз товары возил, сразу понял, где лучше вырваться. Со стенки охладителя спрыгнул прямо в ров, но за штыри зацепился, в воду не упал. Потом вдоль кольев наружи бежал, пару раз оклинули, но стрелять не стали. Дык чо стрелять, когда человек наружу бежит, а не внутрь? Холодно было только босиком, сапоги ихние малы мне оказались. По пути штырь один выдернул, в два пальца толщиной и длиной почти с меня. Не меч, конечно, но все же сталь, башку любому в плечи вобью.

Со стороны Пепла я решил не рисковать. А чо, по той дороге вечно все за водой ездят, как пить дать заметят. Встретят — глазья выпучат — как так, один, да пешком возле Пепла чешет? Ясное дело, ни один нормальный человек один за пределами промзоны не гуляет, разве что на Базаре, да и то лишь до темноты.

Так что я решил напролом. Не совсем напролом, конечно. Восточнее таможенных складов маркитантских сквозь Пасеку тянулись целых три дороги. Даже не совсем провалились, ага, кое-где асфальт кусками торчал, столбы с лампами еще держались, хотя лишайником до верха заросли. По ближней дороге нео из леса торговать приходили, и сами пасечники на телеге приезжали. У обезьян нюх хороший, потому я по дальней дороге двинул. Сперва по Верхним Полям с километр пробежал, дык это улица так смешно раньше называлась. Здесь ходить можно, никто не тронет, разве что зверь какой. Но у зверей в лесу жратвы навалом, чо им на людей кидаться? Здесь самые спокойные места, между промзоной и Пасекой, ага. Я даже замечтался маленько. Как здорово было бы тут дом построить, не бункер рыть, а настоящий дом, как в журналах древних, красивый, с печкой и огородом, и жить в нем с Иголкой, и пусть детишек рожает…

Замечтался, дурень.