Тогда я сказал, что пойду вниз первый, потому как самый тяжелый. Далеко идти не пришлось. Железная лестница, стены тоже из металла, гулко так и холодно, чо-ли. Пока я башкой крутил, рыжий прочитал на стенке буквы.

— «Насосная станция»…

Половина букв обвалилась, краска осыпалась, но Голова все же прочитал. Хорошо все-таки, что у меня такой умный друг. Был бы здесь, к примеру, обалдуй вроде Кудри или Бык, чо тогда? Ни хрена бы мы не поняли.

Войти без рыжего мы бы тоже не смогли. То есть пришлось бы дня три дыру ковырять или назад за порохом возвращаться. Но Голова придумал так, что хватило одной гранаты. Он долго сам себе шептал, мерил чо-то, отбегал, подбегал, потом велел всем за углом спрятаться и подорвал запор. Ловко подорвал, ешкин медь, дыра прямо в механизм замка получилась.

Дверь оказалась шибко хитрая, вбок на колесиках отъезжала, ага, мы таких прежде не встречали. Толкать ее втроем пришлось, даже Иголка помогала. Ну а как внутрь пролезли…

Внутрях мы сразу нашли два скелета. Давнишние, усохшие, ага, даже крысы их не погрызли. На скелетах прилипла одежка, похожая на солдатскую форму из книжек. Мертвяки валялись в проходе, а вокруг них висели и стояли приборы. Агромадная куча всяких приборов. Голова стал везде трогать, а мы с Иголкой тихонько сидели, а Чич вообще уснул. Нельзя рыжему мешать, когда он думает.

— Отклю-чение звуко-вого сигнала… Блоки-ровка… Славка, ты глянь, здесь, видать, насос, которым с Факела нефть закачивали и дальше пропускали.

— Не было тут нефти, — сказала вдруг Иголка.

— Тебе откуда знать? — зашипел Голова. — Двести лет прошло, любая нефть высохнет.

— На промзоне меня рвало. А здесь почти чисто. Может, и хотели нефть закачивать, да только передумали.

— Или не успели, — сказал я, а сам разглядывал засохшего солдата. Рядом с солдатом лежал в толстой пыли его ботинок. А может, и не его. Я знал — эта неудобная штука называется ботинком, у нас такие на плакатах нарисованы. Ни один нормальный человек жуть на ногу не напялит, но древние люди были сплошь ненормальными. Дык потому и передохли все. Так вот, ботинок кто-то здорово погрыз, половину почти зажевали.

— Голова, их заперли снаружи.

— Кого заперли, этих? С чего ты взял?

— Погляди, он кожу с обувки грыз. Следы зубьев человечьих. А выйти отсюда не смог. Снаружи их заперли, а после забыли.

Мы пролезли между приборами, зажгли еще один факел, потом рыжий запалил керосинку. Воздух был стоялый, пыль клубами летала. За узкой дверцей оказалась длинная комната. Внутри был похожий пульт, как на Факеле. Окошки пустые, кнопочки всякие, шкаф с бумагами.

— Что здесь написано?

— Кон-трол-лер кон-тура… Ре-зерв-ный канал… Привод задвиж-ки…

— Ешкин медь, Голова, я ни хрена не пойму.

Тут рыжий меня впервые напугал:

— Славка, я тоже не шибко понимаю.

— Вот чо, ты это брось! — сказал я. — Ишь, умный какой нашелся! Как мед жрать, так он понимает, а как железный ящик простой увидел, так сразу поглупел, что ли?

— Голова, ты самый умный в промзоне, — вдруг поддакнула Иголка и даже погладила рыжего по плечу. Зря она, конечно, его гладила, от такого рыжий точно мог поглупеть. Это я к девкам стойкий и, вообще, на всякие глупости не поддамся. А рыжий — он умный, но не охотник, нет в нем силы, такого лучше не гладить, ага.

Решил я его маленько выручить, взял за горло, сдавил, вроде помогло. Изо рта у него пузыри полезли, глазья выпучились, но зато опять умные стали.