— Не шибко я умный, — признался Голова, когда перелопатил весь шкаф. — Вот это возьмем с собой, тут про циркулярные насосы и про горелки, может сгодиться. Но про нефтепровод ничего путевого нет. Видать, правду дядька Прохор говорил — вот на этих кругляшах все записано.

Он толкнул ногой пачку круглых блестящих штуковин. Я поднял несколько штук — плоские, с дырочкой в середке, блестят как зеркало. Мы такие уже видали у дьякона в щитовой.

— Голова, тут чо, латиницей вражьей написано?

— Ну да. Мэ-Пэ-три… а на другом — Вин-давз Вис-та. И не спрашивай, не знаю, что это. Но туда как-то целые книги впихнуты.

— Ешкин медь… — Вдруг мне стало грустно. Мы стояли ногами на агромадной билитеке, но не могли прочесть ни одной буковки.

— Машина особая нужна, да? — догадалась Иголка.

— Так вот она, машина, — рыжий в сердцах стукнул по серому ящику с кнопками. — Вона на вражьей латинице накалякано — «а-сер». Вот видишь, такое вроде блюдечко, сюда на него этот кругляк и пихать. Я такое на Автобазе видал. А что дальше — не знаю.

— Потому и «асер», — мудро заметил Чич. — Чтобы ты, красавчик, понял — хоть усрись, а кругляшок сей тебе не прочесть.

— Не галдите, — я дернул следующую дверь, изнутри пахнуло холодом, вывалилась паутина с тучей дохлых мух. — Голова, похоже, нам сюда.

Мы пробрались по мостику под вентиляторами. Потом мы спускались по железным лесенкам, все ниже и ниже, до входа в тоннель. Здесь было сыро и холодно, изо рта пар вылетал, по железным стенам ползли капли. Мы нашли место, где полагалось стоять караульному, там на стеночке висел смешной телефон. Дальше наперекосяк висел броневой щит. То ли заклинило, ешкин медь, то ли подорвали, не разберешь. Подлезли мы, ага, я снизу держал.

— Славка, ты видишь что-то?

— Не галди.

Где-то впереди, в конце тоннеля сверху падал свет. Там был выход в круглый зал. Рыжий сказал, что там вроде коллектора, на карте вроде все сходилось.

— Голова, ты же говорил — здесь должно быть всегда закрыто? Мол, к сра-тегическим насосам никого не пускали.

— Должно.

— А чо тогда нараспашку?

— Зараза, мне тоже не нравится… все настежь. У вас на Факеле и то нижние тоннели не оставляли открытыми…

— Там нет живых, — кашлянул Чич. — Только черви и крысы.

Добрались до коллектора, или как эту штуку назвать. Слово тут скажешь — гулко разносилось, нехорошее эхо, у меня аж ухи вспотели. Кабелей висела уйма, рубашки с них кто-то здорово погрыз. А еще там были трубы и краны, здоровые такие краны, на каждом висела бумажка с буквами. А между кранами Голова разыскал путь вниз. Поперек лесенки торчали сразу несколько мертвяков, тоже в солдатской форме. Пришлось мне отложить факел и вручную кости их вытаскивать. Ну чо, дело привычное, мертвяков ворочать. Антиресно только было, кто ж их снизу так гнал, что они вчетвером в дыре лестничной застряли. И кто им ноги так ловко откусил, ешкин медь. Ноги ихние я, кстати, так и не нашел. Но антиреснее всего, ждет нас внизу этот симпатишный зверь или давно с голодухи помер. Мне почему-то хотелось, чтобы он помер. И не со страху вовсе, а просто жить хочется.

— Ой, Славушка, что за страшное такое место? — Иголка со всех сил старалась не дрожать, однако ж зубы у ней стучали. — Никогда бы по своей воле под землей жить не стала.