|
Основательно лечили, и, к счастью, обошлось без операции. Но видимо, вибрация в самолете что-то растревожила.
Засыпал он беспокойно, со стоном. Я просидел рядом с ним на диване всю ночь, ибо, когда ему надо было перевернуться на дру<sub>г</sub> гой бок, он не мог это сделать без посторонней помощи. Когда боль немного затихала, он засыпал, но ненадолго... Утром, превозмогая боль, он кое-как поднялся и, немного подвигавшись, понял, что без укола не обойтись...» Виктор Ярошенко: «Рано утром, отказавшись от завтрака, Ельцин поехал на радио давать интервью. Мы сидели вдвоем на заднем сиденье. Все чаще Борис Николаевич закрывал глаза и откидывал голову назад. От резкой боли стал терять сознание. Срочно вернулись в гостиницу, отменили интервью и вызвали врача. Узнав об аварии, он предположил, что это травма позвоночника: необходимо срочно ехать в больницу и провести обследование. Ельцин долго отказывался: — И не такую боль терпел, пройдет». Врач сделал обезболивающий укол, дал таблетки и пригласил специалистов. Приехал нейрохирург и, осмотрев больного, тут же назвал диагноз. — Я больше чем уверен, — сказал врач, — что у вас поврежден позвоночник, защемлен нерв. Словно в подтверждение его слов Борису Николаевичу стало совсем плохо. Виктор Ярошенко: «Мы хотели посадить его в «скорую помощь», но услышали его твердый отказ. Сели в легковую машину и, как назло, попали в час пик. Бесконечные торможения просто добивали Ельцина. Когда мы приехали в госпиталь, с трудом уложили его на каталку и повезли на обследование. В тот момент он уже был частично парализован. С каждым часом состояние Ельцина ухудшалось. Консилиум врачей пришел к единому заключению: необходима срочная операция. Главный хирург объяснил мне: от сильного удара раздроблен на мелкие куски один из межпозвоночных дисков. Острые и многочисленные осколки костной ткани позвоночника при малейшем движении травмировали и защемляли нерв. Ельцина парализовало почти на восемьдесят процентов. — Еще немного — и наступит полный паралич, — сказал врач». Лев Суханов: «Нужно срочно решать — оперировать или нет. Сначала Борис Николаевич наотрез от «ножа» отказался, поскольку знал, что это за операция. Ведь при неудачном ее исходе можно на всю жизнь остаться парализованным. У нас в Союзе после таких операций люди проводят по полгода в больнице. На строгом постельном режиме. Случись подобное — прощайте выборы, прощай работа, борьба...» Вскоре в Москве должен открыться Российский съезд народных депутатов. С ним были связаны все надежды Ельцина. Виктор Ярошенко: «Ельцин ненадолго пришел в себя, ему предложили немедленную операцию, иначе начнутся необратимые процессы. — Сделайте мне новокаиновую блокаду, и я полечу в Москву... Позже с большим трудом разыскали русского врача. Его заключение не обнадеживало: «Лететь Ельцин уже не может, и пока такие операции у нас проходят с серьезными осложнениями». Ельцин продолжал отказываться от операции. Тогда я заявил, что являюсь доверенным лицом Ельцина,.беру всю ответственность на себя и даю согласие на операцию. Директор госпиталя вызвал своего адвоката, они долго совещались. Составили необходимый документ. Его подписал я и потом Суханов». И все-таки Ельцина уговорили. Борис Николаевич вспоминает: «Чувствую, весь низ тела парализован, не могу двигаться... Хирург говорит: выход только один — немедленно делать операцию, иначе паралич. До Москвы вам не долететь, полностью отнимутся ноги. Потом их уже не удастся восстановить». Виктор Ярошенко: «Началась сложная, многочасовая операция. Под микроскопом предстояло освободить нерв от осколков раздробленного межпозвоночного диска. |
