Одним из первых под ельцинское знамя стал заместитель директора одного из московских научно-исследовательских институтов Виктор Ярошенко. Он выставил свою кандидатуру в народные депутаты в одиннадцатом округе столицы и выиграл. В этом округе жил Ельцин. Его младшая дочь Татьяна приходила на собрания и обратила внимание на Ярошенко. На съезде они познакомились.

Ельцин сказал ему:

— О вас слышал много лестного от дочери. Хотя и доверяю ее мнению, настороженность все-таки была. Обещают сейчас много, а вот толку никакого. Ваша программа мне по душе...

Ельцин был свидетелем на свадьбе Ярошенко в апреле 1990-го.

— Когда в обычном ЗАГСе появился Ельцин, вспомнилась сцена из гоголевского «Ревизора», — рассказывал Ярошенко. — Все работники ЗАГСа — перепуганные, ошалевшие от такого визита — побежали разыскивать директора. «Не беспокойтесь, пожалуйста, — пытался успокоить их Борис Николаевич. — Я здесь как частное лицо, с друзьями».

Среди москвичей первым Ельцина оценил профессор Гавриил Попов, талантливый публицист и оратор. Он понял, что демократически настроенным политикам нужна такая фигура, которая пользуется народной любовью.

Георгий Шахназаров, помощник Горбачева, вспоминает: на первом съезде народных депутатов он подошел к Гавриилу Попову, сидевшему неподалеку, и спросил его, почему демократы решили взять в вожаки Ельцина, что они в нем нашли?

— Народу нравится, — хитро подмигнув, объяснил Попов. — Смел, круче всех рубит систему.

— Но ведь интеллектуальный потенциал не больно велик, — возразил Шахназаров, повторяя чуть ли не дословно своего шефа.

— А ему и не нужно особенно утруждать себя, это уже наша забота.

— Гавриил Харитонович, ну а если он, что называется, решит пойти своим путем? — спросил Шахназаров.

— Э, голубчик, — ответил Попов, тихо посмеиваясь в обычной своей манере, — мы его в таком случае просто сбросим, и все тут.

Сближение не было простым делом.

Анатолий Собчак вспоминал: «В среде столичной и питерской интеллигенции никогда не было восторгов по поводу Бориса Ельцина... Я и сам долго считал, что Ельцин — один из ближайших друзей Горбачева, а все, что с ним происходит, в известной мере инспирировано. Или, по крайней мере, определено политической игрой: Горбачев просто на время пожертвовал Ельциным из тактических соображений. И пока я не познакомился с тем и другим, не увидел реального соотношения сил, пристрастий и страстей, я был уверен, что понимаю игру».

Когда Ельцина стали приглашать к себе демократы, когда он познакомился с академиком Сахаровым, он поначалу чувствовал себя не в своей тарелке. Но он быстро оценил свежие идеи и гибкие мозги новых союзников. Они умели анализировать ситуацию, делать прогнозы, разрабатывать программу действий. Он не всегда следовал их советам, но обязательно выслушивал и учитывал их мнение.

Это общение сыграло важную роль в формировании его политических взглядов. Он усвоил определенные демократические принципы, которые никогда.потом не нарушит. И отношение к нему менялось к лучшему.

Художественный руководитель Театра имени Ленинского комсомола Марк Захаров, который умеет найти в вождях нечто достойное восхищения, вспоминал, как однажды опальный Ельцин пришел к ним в театр:

«Спектакль понравился Борису Николаевичу настолько, что, несмотря на расцвет антиалкогольной кампании, выпил он рюмку коньяку с писателем Юзом Алешковским и пошел себе сумрачной походкой пешком по темному переулку.

Меня забил колотун — у нас ни одного автомобиля! Мы — хвать скрипучий «Запорожец» со спущенным баллоном. Догоняем, я говорю: «Пожалуйте, Борис Николаевич, в салон не первой свежести, извините, но от души». Он обрадовался, полез, а ноги длинные не умещаются.