– А чего мы должны здесь опасаться? – спросил он у королевы.

Теперь они плыли под огромным выступом скалы, на котором расположился всадник. Это был тот же самый воин Жемчужины, взиравший вниз с прежней смесью насмешки и легкомыслия. Он поднял длинную палку, к которой привязал острый, изогнутый рог какого-то животного.

Королева Су погрозила ему пальцем.

– Воин Жемчужины, не делай этого! Воин Жемчужины даже здесь не может ослушаться приказа.

Воин испустил свой отвратительный смешок и, развернув коня, поскакал прочь.

– Он будет еще нападать на нас? – спросила у королевы Оуне.

Королева Су целиком сосредоточилась на румпеле, аккуратно ведя бот по узкому фарватеру в сторону от главной реки. Вероятно, она уже приняла меры, чтобы избежать дальнейших конфликтов.

– Ему запрещено, – сказала она. – Ага!

Вода окрасилась в рубиновый цвет, а на берегах засветился коричневатый мох, поднимавшийся к самым скалам. Элрик мог поклясться, что видит древние лица, глазеющие на него из скалы, но угрозы он не чувствовал. Красная жидкость была похожа на вино, и в ней ощущалась какая-то головокружительная сладость. Может быть, королева Су знала все тайные спокойные места этого мира и теперь вела бот так, чтобы избежать возможных опасностей?

– Здесь влиянием пользуется мой друг Эдиф, – сказала она им. – Он правитель, основной интерес которого – поэзия. Хотя, может быть, теперь уже нет, не знаю.

Они быстро привыкли к ее странным речевым оборотам и теперь легче понимали ее, хотя понятия не имели, кто такой этот Эдиф. Через какое-то недолгое время они оказались за пределами его владений – с двух сторон из-за пограничных рядов пальм на них внезапно надвинулась пустыня, и впечатление было такое, будто они движутся по оазису. Но никакого оазиса здесь не было.

Скоро небеса вновь окрасились в цвет больной печени; вокруг них вздымались скалистые стены, в воздухе стоял неприятный, гнетущий запах, напомнивший Элрику о давно пустующих залах пришедшего в упадок дворца. Когда-то приятные, запахи застоялись, пища, при виде которой когда-то текли слюнки, разложилась, цветы завяли и теперь напоминали только о смерти.

В стенах по обеим сторонам теперь виднелись огромные пещеры, из которых доносились звуки плещущейся воды. Королева Су явно нервничала, глядя на эти пещеры, и осторожно вела бот по самой середине реки. Элрик видел тени, двигающиеся в пещерах как над, так и под водой. Он видел красные пасти – они открывались и закрывались. Они видел бледные глаза – они, не мигая, смотрели на него. У всех этих существ была внешность порождений Хаоса, и Элрик жалел, что при нем нет его рунного меча, что он не может вызвать своего покровителя Герцога Дца, что он забыл свои старые заклинания.

Альбинос ничуть не удивился, когда из какой-то пещеры раздался голос.

– Я – Балис Джамон, Повелитель Крови, и мне нужны несколько почек.

– Мы не останавливаемся! – воскликнула в ответ королева Су. – Я для тебя не пища. И никогда ею не буду.

– Их почки! Их! – неумолимо требовал голос. – Я давно не питался ничем настоящим. Несколько почек! Несколько почек!

Элрик обнажил меч и кинжал. Оуне сделала то же самое.

– Моих ты не получишь, господин, – сказал альбинос.

– И моих тоже, – срывающимся голосом сказала Оуне. Они не знали, из какой пещеры доносится до них этот голос.

– Я – Балис Джамон, Повелитель Крови. Вы должны заплатить дань за то, что проходите моей землей. Дайте мне две почки!

– Лучше уж я возьму твои, мой господин, если тебе так хочется! – с вызовом сказал Элрик.

– Ну-ка, попробуй!

В самой дальней из пещер произошло сильное движение, и оттуда хлынула пенистая вода.