— Как хорошо!

Марина разложила еду на белой скатерти, которую они взяли с собой, и Гедеон лениво наклонился, чтобы взять кусок цыпленка: — Я опять хочу есть.

— Да, уже почти полдень, — сказала она и подумала, как быстро прошло утро, ведь в восемь они еще сидели за завтраком.

Высоко над головой, словно подвешенный на нитке, парил жаворонок, крошечные его крылья совсем не двигались. Он непрерывно пел, а Марина лежала, вытянувшись во весь рост, заслонив глаза рукой от яркого света, и глядела на него.

Трава была мягкой и пахла чудесно. В затишье Марину разморило от жары, и ей захотелось вниз, в тень деревьев. Здесь некуда было спрятаться от солнца. Взглянув на Гедеона, она увидела, что он аккуратно доедал цыпленка, обдирая мясо белыми, ровными зубами.

— У, каннибал!

Он поднял на нее глаза, прищурился от удовольствия:

— А вы есть будете?

Она зевнула:

— Мне лень.

Гедеон завернул куриные кости в бумагу и убрал в корзину, потом подвинулся и начал искать сыр и печенье.

— Ах ты, лентяйка, — совсем рядом прозвучал глубокий, мягкий голос.

Она отняла руку от глаз и увидела темную голову, заслонившую от нее небо. Несколько секунд сердце ее бешено билось. Гедеон смотрел сверху, а Марина перевела взгляд с черных глаз на резкий чувственный рот. Она поняла, что он хочет поцеловать ее. Поцелуй был нежный, ласкающий и осторожный, как будто вопросительный — казалось, Гедеон был не уверен в себе.

Когда он отодвинулся, Марина, чуть-чуть задыхаясь, сказала:

— Наверное, я встречала тебя в другой жизни.

— Ты веришь в переселение душ? — спросил Гедеон, посмеиваясь.

— Я никогда об этом не думала, но…

— Но что? — Он спросил быстро, пристально глядя на нее.

— Мы прежде встречались?

Гедеон смотрел на нее сверху, и глаза его опять стали бездонными, непостижимыми, лицо приобрело восточную непроницаемость.

— Почему тебе так кажется?

— Что-то в тебе есть знакомое. Я уверена, что где-то я видела твое лицо.

— Ну и какое было первое впечатление? Надеюсь, положительное?

Вопрос был очень странный, и она почувствовала, что он ждет ответа почти с волнением.

Она ответила шутливо:

— Во всяком случае, бежать от тебя с визгом меня как будто не тянет.

— А что ты чувствуешь?

В его голосе опять появилась жесткая интонация, и Марина нахмурилась:

— Ты чего-то недоговариваешь. Почему? Вы с Гранди пытаетесь от меня что-то скрыть.

Сухо усмехаясь, Гедеон отодвинулся.

— А у тебя живое воображение, оказывается. Ешь лучше сыр.

Он опять протянул ей кусок, и она медленно взяла, понимая, что он хочет прекратить этот разговор.

— Ты говорил, что ты бизнесмен, а какой? — опять спросила она.

— Из тех, что всегда заняты, — ответил он сдержанно. — Последние месяцы мне приходилось очень много работать. Я просто на пределе и умственных, и физических сил.

Марина слушала его и грызла сыр.

— Такое впечатление, что ты больше привык к роскошным отелям, чем к скромным деревенским домам.

Он поморщился.

— Я достаточно насмотрелся отелей.