Они жили у нее уже много лет, и Марина не могла расстаться ни с одной из них. В короткой белой ночной рубашке она стояла в постели на коленях, смотрела на них и ждала ответа, но не дождалась.

— Нет от вас никакого толку, вот что!

Марина забралась под одеяло.

— Все равно, там происходит что-то странное, я уверена. Как вы думаете, может быть, Гедеон знает какую-нибудь тайну из прошлой дедушкиной жизни? — Глаза у нее стали большими. — Может быть, Гедеон незаконный сын Гранди от какой-нибудь русской балерины или французской оперной певицы?

Маленькое лицо Мэг выражало глубокое неодобрение. Марина взглянула на нее и вздохнула: «Пожалуй, ты права. Романтично, но не похоже на правду. Бабушка бы этого не допустила». По-настоящему своей бабушки она не знала, только видела большую пожелтевшую фотографию в гостиной, на которой была изображена леди с решительным подбородком и выразительными глазами. Марина не могла себе представить, чтобы дедушка изменял такой бабушке.

Бабушка умерла тридцать лет назад. Отцу Марины было двадцать, но в доме не было его фотографий. Гранди всегда говорил о нем уклончиво, избегая отвечать на ее вопросы. Марина сморщила нос. Она смутно помнила, что раньше где-то был его снимок, но уверенности не было, к тому же сейчас фотография исчезла.

Марина подозревала, что ее отец был не очень хорошим человеком и чем-то обидел Гранди. Очень скрытный, дед не рассказывал о своем прошлом. Холодок, который появлялся в его глазах, всегда удерживал Марину от лишних расспросов.

Свернувшись калачиком и подложив под щеку ладонь, она тихо погрузилась в сон. Проснулась, когда дневной свет уже заливал комнату. Минуту она тихо лежала, потом зевнула, потянулась и сказала Эмме и Мэг «доброе утро». Марина умылась, оделась и спустилась вниз. Последнее время Гранди проводил утро в постели. Ему пошел уже семьдесят второй год, и теперь он берег силы.

Войдя в кухню, она с удивлением услышала пение кипящего чайника. Гедеон с улыбкой повернулся ей навстречу, и Марина улыбнулась ему в ответ:

— Рано же вы встаете!

— Жалко в такой день валяться в постели.

Она выглянула в низенькое оконце. Гедеон отодвинул красные клетчатые занавески, и кухню залил солнечный свет. На траве и цветах еще сверкала роса, ярко-малиновые розы обвивались вокруг деревянной решетки, высоко подняли трепещущие головы алые маки, их оттеняли кусты белой сирени. На одном кусте сидел дрозд и оглядывал лужайку блестящим черным глазом в поисках насекомых. Небо над ним было ярко-синим.

— Прекрасный день, — согласилась она.

— Самый подходящий для пикника, — отозвался Гедеон, засыпая в чайник заварку.

У Марины глаза широко раскрылись:

— Для пикника?

— Давайте отправимся к древнему кладбищу.

— А откуда вы о нем знаете? — спросила она, внимательно на него глядя.

— Лучше всех сохранившееся кладбище на северо-западе. О нем упоминается во всех путеводителях.

— Да? — Может быть, так оно и есть? Сама она воспринимала эти древние захоронения как нечто обычное, но, возможно, в других местах их считают достопримечательностями, откуда ей знать? — Туда очень крутой подъем, — предупредила Марина.

— Вам кажется, что я дряхловат для таких подъемов? — спросил Гедеон насмешливо.