Гедеону показалось, что перед ним стоит совершенно незнакомый человек, он поморщился, но продолжал:

— Меня разрывало между желанием обнять тебя и сохранить такой же чистой, как ты была. — В его глазах появилась глубокая нежность, и Марина вспомнила, как он лежал на траве, среди древних могил, расположенных высоко над зелеными долинами. Вспомнила, что во сне его лицо было сильным и одновременно нежным. Только тогда она еще не знала, что основу этой силе давали самоуверенность и упрямство. — Потом ты перестала со мной встречаться. — Лицо Гедеона изменилось, губы побелели, черты заострились, кожа будто обтянула кости, подобно тому как бывает при сильной боли. Он смотрел темными тревожными глазами. — Сначала я не поверил, но скоро сообразил, что ты не хочешь меня видеть. Я чуть с ума не сошел — почему? Почему ты тогда меня оттолкнула?

Но Марина не могла отвечать, у нее пропал голос. Она смотрела ему в глаза и вспоминала его взгляд через весь зал тогда, на концерте, страстный взгляд изголодавшегося мужчины. Первый раз с него слетела маска. Гедеон не сумел скрыть свое истинное чувство, и теперь она вновь видела боль в измученных черных глазах.

— Этот мальчик, — он едва мог шевелить губами, слова выходили сухими и хриплыми. — Что между вами было, между тобой и этим мальчиком? Однажды я был с Дианой в театре и видел тебя с ним.

— Я тоже тебя видела, — ответила она с горечью. Тогда она чувствовала такую ревность, что, кажется, готова была умереть, но это не приходило Гедеону в голову. Он смотрел на нее невидящими глазами, потому что заново переживал те события.

— Сам этого не осознавая, я уже считал тебя моей. То, что я никогда до тебя не дотрагивался, делало тебя совершенно особенной, ни на кого не похожей. И когда я увидел, что он обнял тебя, я чуть не потерял сознание.

Гедеон остановился и перевел дух.

— Мне непереносима была даже мысль, что между вами что-то могло быть. Если он смеет обнимать тебя на людях, что же происходит, когда вы остаетесь наедине? Я представил, как он целует и обнимает тебя, и так побледнел, что Диана заметила и спросила, не заболел ли я.

— А ведь в то время ты с ней спал. — Марина обвиняла и презирала его одновременно.

По выражению глаз и по тому, как сжался его рот, она поняла, что он готов соврать, но не смеет. Она упорно продолжала смотреть, и в конце концов он сказал:

— Да, но только до того вечера в театре.

Гедеон увидел, что она замкнулась и глаза стали злыми, и тут же заговорил:

— Как ты не понимаешь, что я даже мысленно не покушался на тебя. С того самого дня, когда ты здесь впервые играла для меня, я не позволял себе дотронуться до тебя пальцем. Я спал с Дианой потому, что это не имело никакого значения, и я никак не связывал это с моими чувствами к тебе.

— Очень утешительно, — заметила Марина холодно.

— Не надо, милая, — пробормотал Гедеон.

— Не смей называть меня милой! — Она снова задрожала от боли и гнева и повернулась, чтобы уйти. Но он остановил ее и прижался щекой к волосам. Она почувствовала на лбу тепло его дыхания.

— Я никогда не спал с ней после того вечера.

— Не лги! — закричала Марина.

— Я не лгу. После того вечера — никогда. Я вернулся домой один и до утра сидел, пытаясь понять, что со мной происходит. Я еще не понимал, что люблю тебя. Я чувствовал лишь одно — что потерял тебя, что ты и не была никогда моей. Я представлял, как он где-то обнимает тебя. — Даже теперь, при одном воспоминании, на лице его выступил пот, в глазах появилось выражение муки.

— Как жаль, что этого не случилось! — проговорила она с горечью.