Марина улыбнулась и поблагодарила, но ее вежливая и дружеская интонация тем не менее ясно дала ему понять, что продолжения не будет. Он прекрасно ее понял.

Дойдя до дома, Марина остановилась попрощаться.

— Надеюсь, вы хорошо проведете остаток отпуска, — сказала она.

Молодой человек грустно улыбнулся:

— Хорошо, что я встретил вас еще раз. — И тут они услышали, как хлопнула входная дверь.

К ним по дорожке шел Гедеон. Лицо его было хмурым, брови сдвинуты. Угроза была настолько очевидна, что Тому хватило одного его взгляда. Он торопливо попрощался и, не оглядываясь, ушел по тропинке.

Марина повернулась, и темные глаза Гедеона встретили ее холодный и отчужденный взгляд.

— Он все еще здесь околачивается?

Она видела, что он ревнует, но ей было все равно. Какое право он имеет, в конце концов, так смотреть на нее?

— Держись от него подальше, — вырвалось у Гедеона.

— Дай мне, пожалуйста, пройти… — Она направилась к калитке, но он стоял на пути, и руки его были сжаты в кулаки.

— Лучше не зли меня, — проговорил он сквозь стиснутые зубы.

— А чего ты, собственно, злишься? Если я хочу с кем-то поговорить, это мое дело, — ледяным тоном ответила Марина.

— Хочешь ты или нет, но ты моя жена, — бросил Гедеон, и лицо его еще больше потемнело.

— Я не хочу больше быть твоей женой, и чем быстрее мы расстанемся, тем лучше. Я хочу получить развод, и поскорее.

Но его занимал в это время совсем другой вопрос, и он не услышал Марининых слов.

— Не увиливай. Я требую, чтобы ты держалась подальше от этого типа. Я не желаю, чтобы он так тебя разглядывал.

— Не суди обо всех по себе. Том очень славный молодой человек.

Глаза Гедеона сверкнули.

— И ему ничего от тебя не нужно, кроме твоих прекрасных глаз. — Он цинично усмехнулся. — Меня этим не купишь. Рано или поздно ему потребуется кое-что еще.

— Вот избавлюсь от тебя, тогда и узнаю, — отпарировала Марина ядовито.

— Ты соображай все-таки, что говоришь, — он уже почти рычал.

Но Марина тоже была в ярости, лицо ее стало темно-красным от злости.

— Ты что вообразил? Ты думаешь, если я решила дружески поговорить с молодым человеком, ты можешь на меня орать и топать ногами?

Его глаза приобрели опасный стальной блеск.

— Дружески? Это так теперь называется? Он с тобой заигрывает, и ты прекрасно это знаешь.

— Ну и что? Это не твое дело!

— Черта с два не мое! — Он схватил ее за руку, но она вывернулась.

— Убери руки!

— Чтобы я тебя с ним больше не видел! — Гедеон был теперь действительно на грани, он напрягся как струна.

Марина заметила, что дедушка в волнении наблюдает за ними из окна.

— Пропусти меня, — потребовала она.

Наконец Гедеон хрипло, с трудом выдохнул и пропустил ее. Она прошла мимо него в дом, и навстречу ей, хромая, вышел Гранди.

— Что-то случилось? — спросил он.

Сзади над ней навис Гедеон и бросил презрительно:

— Оставь ее в покое, Гранди. Она уже не ребенок!

От этой наглости Гранди вспылил:

— Ты здесь не нужен ни ей, ни мне. Убирайся из нашего дома и из нашей жизни! Ты и так достаточно наломал дров.

Глаза Гедеона приобрели ту восточную непроницаемость, которой он всегда прикрывался, когда намечал себе какую-то цель, а ему пытались помешать. Он взглянул на деда и промолчал. Тот подождал минуту, дрожа и задыхаясь, повернулся и, тяжело ступая, стал подниматься по лестнице.