— Алехандро?.. Художник? — спросила Сара с неуклюже разыгранным безразличием.

— А ты что, знаешь каких-то других Алехандро? Один из самых известных из ныне здравствующих художников! — с большим воодушевлением сказала Карен. — Принимая во внимание, что большинству из них приходится отправляться за славой в мир иной, здесь мы имеем дело с настоящей Славой, славой с большой буквы!

— Он, наверное, очень талантливый художник, — чужим, деревянным голосом пробормотала Сара.

— Поверь, стоит тебе его увидеть, как ты тут же забудешь о его умении обращаться с кистью. — Карен говорила сухо, раздраженная безразличием Сары. — Он еще произведет фурор в мире искусства.

— В светской хронике он его уже произвел.

Карен бросила на нее обиженный взгляд и криво ухмыльнулась:

— Сара, невинность ты моя, когда ты заводишь себе классного мужика, то приходится мириться с его дикой репутацией: «Сумасшедший, непорядочный, опасное знакомство…» Ведь ты же его еще и не видела. Он просто сказка. Ей-Богу, все мои гормоны так и закружились в свистопляске, едва я его увидела на пороге!

Сара встала, и в голове у нее зазвенело. Карен расстроится, когда увидит, что ее редкая птичка улетела.

— Больше, чем от Гордона?

— Это совсем другое дело. Мне нравится на него смотреть, но дотрагиваться до него… нет, увольте, я еще в здравом уме, — разоткровенничалась Карен, как всегда очень убедительно. — Я предпочитаю более простых мужиков… Как это говорят в Испании? Muy hombre? (Настоящий мужчина? (исп.) Непостоянный художественный гений — для меня это слишком.

В действительности Рафаэль не настолько непредсказуем, беспомощно подумала Сара. Он просто делает то, что хочет и когда хочет. Да к тому же язык у него как кнут, а ум — настолько изощренный и блистательный, что от него ничего невозможно утаить.

— Как бы то ни было, он известен также и как чрезвычайно умный человек, — трещала Карей. — Я вовсе не хочу себя уничижать, но отдаю себе отчет в том, что я — не Эйнштейн, и управлять таким типом я бы просто не смогла. Я понимаю, что это глупо, но о сегодняшней вечеринке долго еще будут говорить именно потому, что здесь Рафаэль Алехандро. — Карен открыла дверь и едва не столкнулась с Гордоном, как раз собиравшимся постучать. Карен это и рассердило, и позабавило. — Я вас явно недооценила, сказала она. — Как вы ее находите? У вас есть какой-то прибор?

Гордон, улыбаясь, смотрел мимо нее. Карен покраснела и, пробормотав что-то насчет печи, вышла.

— Извини. Я очень задержалась? Мы и не заметили, как заболтались, просто сказала Сара.

— А меня только что сменили, — в тон ей сказал Гордон. — Ты была права. Вы совершенно не похожи друг на друга. Она больше походит на переросшую школьницу.

— Она прекрасный человек и никому не желает зла.

Он деланно улыбнулся.

— И на том спасибо. Ее язык на два шага опережает мысли.

— А она называет тебя «душкой»…

— «Душкой»? — У него от возмущения покраснел кончик носа.

— Комплимент, которого ты не заслуживаешь.

Он неожиданно рассмеялся, и от его воинственного вида не осталось и следа.

— Давай-ка лучше пойдем «отхватим» себе местечко, — предложил он.

Но «отхватывать» или даже просто искать место не было никакой необходимости — у Гордона все было предусмотрено заранее. Он провел ее между низеньким столиком и софой и усадил в углу комнаты.