Дом Рафаэля… Нет, это невозможно! Она все еще никак не могла оправиться от шока. Скорее всего, этот дом отошел к Рафаэлю от родственников по линии отца. Он ничего ей о них не рассказывал; Все два года их совместной жизни он держал это в секрете, не дав ей никакого намека и ни разу не обмолвившись.

— Почему ты ничего мне об этом не рассказывал? — чувствуя себя обманутой, со злостью и болью спросила она. — Ты сделал из меня полную дуру. — Она тупо покачала головой. — Я чувствую себя униженной.

Рафаэль поднял бровь.

— Enamoiada (Любимая (исп.) Сауткоттов этим не проймешь.

— Я просто никак не могу понять, откуда у тебя все это, — пробормотала она напряженно.

— Когда мы жили вместе, меня не очень-то величали здесь, в Алькасаре, — объяснил он без особого энтузиазма. — Я не получал от поместья ни гроша, хота по закону мне полагался определенный доход. Мой дед, Фелипе, ненавидел меня, и, должен сознаться, взаимно.

Ее брови поползли вверх.

— Он ненавидел тебя?

— В начале этого года Фелипе погиб в автомобильной катастрофе. Если бы не этот подарок судьбы, мне пришлось бы еще очень долго ждать дня вступления во владение своей собственностью, а приходить сюда нищим попрошайкой я не собирался. — Его темный взгляд заблестел. — Какой смысл хвастать тем, что я не мог тебе дать? Поэтому я и молчал.

Вошла Консузло с подносом с кофе и тонко нарезанными бутербродами.

— Я ничего не хочу, — промямлила Сара, когда экономка ушла.

— Не упрямься. — Рафаэль разлил кофе. — Мы садимся ужинать не раньше десяти.

— Боюсь подавиться, — честно призналась она. — Я бы лучше прогулялась.

Толкнув дрожащей рукой балконную дверь, она вышла на террасу.

— Сара…

— Сколько же ты стоишь? — спросила она, желая уязвить его.

Он облокотился на колонну, словно выточенную из ячменного сахара.

— Не знаю. — Он бесстрастно всмотрелся в ее замкнутое лицо. — У меня есть поместье и кое-какие коммерческие интересы. Сантовены всегда умели обожать и приумножать всемогущий доллар.

— Сантовены, — повторила Сара.

— Это имя фигурирует в твоем свидетельстве о браке, — напомнил ей Рафаэль. — Я поклялся не пользоваться им, пока был жив Фелипе. И я сдержал свое слово.

Рафаэль Луис Энрике Сантовена и Алехандро. Вот уже много лет, как Сара не вспоминала его полное имя.

— «Санто», — подсказал ей Рафаэль, — «Санто Амальгамейтед индастриз».

Сара побледнела. Ей уже приходилось слышать об этой компании во время обедов в доме у своих родителей. «Санто» была гигантским многонациональным конгломератом, расположенным частично в Европе, частично в Северной Америке. Связать имя Рафаэля с этим гигантом было все равно, что предложить ей пройтись по Луне. Честно говоря, она не доросла до такого. — Как наследник Фелипе, я являюсь самым крупным владельцем акций. Если бы он мог забрать свою долю в могилу, то непременно бы это сделал.

— Пожалуй, я пройдусь.

Голос ее звучал неровно, как будто ей не хватало воздуха.