— Я хочу тебе верить, но…

— Никаких «но». — Он положил палец на ее вздрагивающие губы. — Я готов всю оставшуюся жизнь доказывать тебе, что это именно так. В Англии я сказал тебе, что уже в первую ночь знал, что сделаю. Я знал, что еще люблю тебя, но не хотел этого показывать. — Он решительно обнял ее, лишая возможности сосредоточиться. — Но я только и думал о том, кто тебя обнимает.

— А как насчет того странного существа, которое лапало тебя в тот вечер? — пробормотала Сара, не позволяя закрыть себе рот.

— У меня нет привычки разрешать себя лапать при всех. — Щеки его потемнели. — Может, это и звучит по-детски, но мне очень хотелось, чтобы ты видела, что есть женщины, которым я небезразличен. Это была гордость, это было…

— …отвратительно, — безжалостно закончила за него Сара, успокоившись, а его неожиданная улыбка окончательно сбила ее с толку.

— Ты не смогла скрыть свои чувства, и меня это сильно озадачило. Поэтому я и отправился по твоим следам…

— Ты ехал за машиной Гордона?

— Я не думал о том, что делаю… Ты так странно себя повела, — пробормотал он. — А потом появилась Джилли, а потом… какой-то провал. Я уже и не помню, что говорил. Я был уничтожен.

Сара вдруг открыла для себя, что под свитером у него ничего не было.

Ее рука скользнула под резинку и жадно гладила теплую, покрытую жесткими волосами кожу. К своему удовольствию, она почувствовала, как от ее прикосновения он задрожал. Впившись пальцами в ее волосы, он заставил ее откинуть назад голову и жадно припал к ее губам. От такого необузданного порыва она чуть не упала. Тяжело переводя дух, он отпустил ее распухшие губы и что-то страстно пробормотал на испанском.

— Дважды мы были близки, — простонал он, — и оба раза я терял самообладание и вел себя как чудовище. На сей раз этого не повторится.

— Ты потерял самообладание? Мне казалось, что ты просто экспериментируешь.

Он с улыбкой поднял ее на руки.

— А я думал, что экспериментируешь ты. Я едва сдержался, чтобы не наброситься на тебя в холле. — Он нахмурился. — Тебя это смущает?

— Меня это восхищает, — прошептала она, прижимаясь к нему щекой. Можешь повторить. И можешь быть чудовищем.

Он положил ее на узкую кровать в голой, почти монашеской маленькой комнатке и тщательно разгладил ее сбившуюся юбку.

— Коктейль здорово ударил тебе в голову. Думаю, сегодня лучше воздержаться.

— Почему?

Выведенная столь жестоко из состояния предвкушения чувственного удовольствия, она ухватилась за его свитер, пытаясь удержать его около себя.

— Завтра ты еще подумаешь, что я все это специально подстроил. Лучше уж я подожду. — Но во взгляде его были только нетерпение и страсть, и он приспустил штору. — Хочу дать тебе время. Физическая близость для меня не так уж важна, как тебе кажется. Я хочу, чтобы ты была совершенно уверена в том, что именно этого ты хочешь.

— Я хочу тебя. — Глаза у нее увлажнились, и она яростно замигала. — Я так тебя хочу…

— Enamorada… te quiero, te quiero (Любимая… я люблю тебя, я люблю тебя (исп.), — подхватил он и больше не заставил себя уговаривать.

Она уже познала удовольствие манящее и удовольствие жгущее. На этот раз она познала удовольствие, которое не имеет границ и длится вечность.