– Кажется, я не разрешала тебе сесть, Науваль, – произнесла Хафиза, и Злата уловила в ее голосе железные нотки. – Кажется, на то не было моего позволения?

Науваль была просто ошарашена, она не ожидала услышать столь жесткие слова, да еще произнесенные крайне холодным тоном. И от кого? От Хафизы! Науваль вскочила.

– Вот так-то лучше, – благосклонно кивнула ха-тум, откидываясь на подушки. – Ну, Науваль, ты все расскажешь сама или мне придется утруждать себя разоблачительной речью?

– О чем ты говоришь, хатум, я не понимаю? – с вызовом спросила Науваль.

– Ты думаешь, в гареме можно что-нибудь скрыть? – тонко улыбнулась Хафиза. Сейчас она напоминала хищную птицу, маленького, но опасного сокола, и Злата невольно залюбовалась подругой. Оказывается, Хафизе не хватало немного поддержки, чтобы почувствовать себя увереннее! Все остальное она делала сама.

– Нет, я не думаю, но… – Науваль смешалась. Злата могла поклясться, что за душой у подруги Джа-нан имеется пара мелких грехов. Естественно, ни Злата, ни Хафиза не знали, каких именно, однако почему бы не поблефовать? Люди настолько боятся, что их секреты узнают, что при малейшем намеке на то, что вы их знаете, сами раскроют их.

– Тогда почему ты не хочешь сознаться сама, а предпочитаешь, чтоб я себя утруждала, объясняя тебе твои же проступки? – вопросила Хафиза. – Ты думаешь, я от этого стану благосклоннее? Вряд ли, скорее я еще сильнее разозлюсь. А что будет, когда наш господин и повелитель узнает то, что знаю я?

– Джанан защитит меня! – злобно сверкнула глазами джарийе.

– Не уверена! – покачала головой Хафиза. – Если мой господин узнает то, чем занимается Джанан, ей тоже непоздоровится!

Конечно, девушки сильно рисковали, ведь могло оказаться, что Джанан не доверяет своих секретов никому. Но, судя по испуганным глазам Науваль, подруги-соучастницы просчитали все точно. Требовалось еще немного надавить на джарийе, и Хафиза быстро поняла это:

– Ты очень самонадеянна, Науваль, полагая, что у стен нет глаз и ушей. А они есть, и все видят и слышат, и докладывают мне, ведь хатум здесь я. Я позволила Джанан заиграться, но она перешла границы и решила, что может заправлять всем здесь всегда. Она заблуждается. – Голос Хафизы стал обманчиво мягким. – Помоги сейчас мне, Науваль, и я не выдам тебя господину, а ты почувствуешь, что быть в рядах моих друзей гораздо выгоднее, чем поддерживать Джанан. Я-то уж точно не буду унижать тебя!

То ли случайно, то ли намеренно, но последняя стрела попала точно в цель: шоколадные глаза Науваль вспыхнули. Джарийе упала на колени и склонила голову:

– Не наказывайте меня и не выдавайте, хатум, прошу!

– Так-то лучше! – удовлетворенно заметила Ха-физа, подмигивая Злате. – Теперь говори. И не смей ничего скрывать, я все знаю и за ложь накажу!

– Я не виновата, я всего лишь раз возлегла с Ямалом, – зачастила Науваль. – Но катибеуста Джанан, она… она и Малик-ага…

Злата против воли расплылась в улыбке.

– Значит, Малик-ага навещает Джанан! – протянула Хафиза. – Я это предполагала, и теперь мои предположения подтвердились. Встань, Науваль, садись, поешь халвы. Я не скажу Джанан, что ты мне рассказала о ней.

– Когда Малик-ага приходит к Джанан? – спросила Злата.

– Обычно каждый третий день. Он приходил два дня назад, значит – завтра. Они очень осторожны. – Науваль замялась и спросила: – Как вы узнали? Катибе-уста свято хранит этот секрет.

Хафиза улыбнулась:

– Мне рассказала об этом одна джарийе.