Злата опять не стала указывать Амиру на то, что Ибрагим ни в коем случае не убьет ее.

– Полагаюсь в этом вопросе на тебя. Только будь осторожна, – согласился Амир.

– Конечно.

Глава 19

Остаток дня тянулся бесконечно: Амир куда-то исчез, с Хафизой поговорить тоже не удалось, потому что Ибрагим не вышел из покоев хатум до самой утренней молитвы.

Ночь тоже не принесла облегчения, Амир так и не появился, духота не спала и темнота за окном плавилась от жары. Злата ворочалась на смятых простынях не в силах заснуть. Еще утром она считала, что ей, в общем-то, ничего не угрожает, перспектива хоть когда-то оказаться на ложе Ибрагима была очень уж отдаленной и расплывчатой, чтобы внушать хоть какие-то опасения. Как же все изменилось! Время не просто поджимало, минуты ускользали как песок сквозь пальцы.

Злата уже в бессчетный раз взбила подушку и попыталась устроиться поудобнее. Вот уж ситуация! Она, если быть до конца честной, уже успела вполне примириться с возможностью рано или поздно оказаться в постели с Ибрагимом, но вот оказаться с ним же в постели для свершения какого-то мрачного еретического обряда… Это слишком! Все эти бредни про реинкарнацию и воскрешение мертвых просто не укладывались в голове. Вот уж точно – хашишины, гашиша все обкурились, вот и несут всякую чушь.

Впрочем, эти сектанты на все способны, ведь не зря европейцы называют их «асассинами», «убийцами». Вот и Тимофея они убили ни за что ни про что. И тут Злата вскочила с постели и замерла. Господи, какая же она глупая! Ведь подлый Ибрагим сказал, что ее отец жив! Пусть он в Москве, пусть он не ищет ее, но жив! Злата упала на колени и истово перекрестилась, вознося горячую молитву, сумбурно перемежая слова «Отче наш» благодарностями за спасение Петра Евгеньевича. Боже, ну хоть какая-то радостная новость!

Девушка упала на постель и наконец-то забылась беспокойным сном.

На рассвете, сразу после утренней молитвы, Злата отправилась к Хафизе. В покоях девушки не оказалось, евнух сказал, что госпожа в банях, так что пришлось пойти туда.

Хафиза сидела в дубовой бочке, наполненной обжигающе горячей водой, и горько плакала.

– Что случилось, милая? – глупый вопрос, ведь все и так понятно. Жена просто провела ночь со своим мужем, любящим норовистых кобылок.

– Не спрашивай. – Хафиза вытерла слезы, вылезла из бочки и завернулась в прохладную простыню. – Надеюсь, что я понесу сына после этой ночи. Тогда он больше ко мне не придет, а рано или поздно, после его смерти, я стану валиде. Это самое лучшее, что может выпасть на долю женщины.

– Хафиза, милая, неужели ты всю жизнь так и будешь ждать смерти Ибрагима? – Злата присела рядом с подругой на скамью, взяла гребень и принялась расчесывать ее длинные волосы. Хорошо, что кроме них двоих, тут никого нет, можно поговорить спокойно. Даже служанок, похоже, Хафиза отослала.

– Надеюсь, этот счастливый момент наступит скоро. И надеюсь, что мой господин, – последние слова Хафиза произнесла, сверкая глазами, – даст мне сына, прежде чем отправится в Ад на веки вечные!

– Это ужасно! Мне никогда не понять и не принять такой жизни. – Как же теперь рассказать подруге про то, что ее муж – хашишин? Ведь ей и так плохо, а станет еще хуже… Хотя куда уж хуже.

– Мне тоже. Но я смогу вытерпеть. В конце концов, я стану валиде. Мой сын будет богат и знатен. Но… это ужасно. Я буду жить еще много лет в одиночестве, и ждать, и желать смерти своему мужу… Но я дождусь.

Злата закончила расчесывать волосы Хафизы, разделила их на пряди и начала плести косички. Нет, не стоит говорить подруге, что ее мужа могут бросить в тюрьму и казнить, и тогда она лишится всего, что может хоть как-то оправдать ее мучения.