Имя той, которую он вызвал во время страшной бури, было Смерть.

Под завывание ветра Хойт повернулся спиной к бушующему морю. Существо, стоявшее перед ним на твердой земле, некогда было земной женщиной. Она улыбалась. Неправдоподобно красивая — и холодная, словно зима. Нежные голубые глаза, яркие, словно лепестки роз, губы, молочно-белая кожа. Голос ее звучал чудесной музыкой — пение сирены, уже погубившей бесчисленное количество мужчин.

— Ты так спешил вызвать меня. Жаждешь моего поцелуя, Маккена?

— Ты убила моего брата?

— Смерть… — не обращая внимания на дождь, она откинула капюшон, — не так проста. Ты слишком юн, чтобы понять ее великолепие. Я преподнесла ему дар. Драгоценный и наделяющий силой.

— Он теперь проклят.

— О! — Женщина взмахнула рукой. — Совсем небольшая плата за вечность. Весь мир в его руках, и желаниям его нет преград. Он знает то, что тебе и не снилось. Теперь он принадлежит мне, и моя власть над ним сильнее, чем была твоя.

— Ты — злой дух, и на твоих руках его кровь. Клянусь богиней, я уничтожу тебя.

Она весело рассмеялась — словно ребенок, которому пообещали любимое лакомство.

— Его кровь на моих руках, в моем горле. А моя кровь в нем. Теперь он подобен мне, дитя ночи и мрака. Жаждешь уничтожить собственного брата? Твоего близнеца?

Стлавшийся по земле туман расступался, шелковыми складками собираясь под ее ногами.

— Я чувствую твою силу, твою скорбь и твое удивление. Прямо теперь, на этом месте, я предлагаю тебе дар. Вы опять станете близнецами, Хойт Маккена. Я подарю тебе смерть, равную вечной жизни.

Он опустил жезл и посмотрел на нее сквозь пелену дождя.

— Назови свое имя.

Теперь женщина скользила над туманом, и ее плащ распахнулся. Хойт видел белые холмики грудей, соблазнительно округлявшиеся в вырезе туго зашнурованного корсета. Охваченный сильнейшим возбуждением, он тем не менее ощущал смрадную силу, исходящую от нее.

— У меня много имен, — возразила она и коснулась — как ей удалось подойти так близко? — его руки кончиком пальца. — Хочешь произнести мое имя, когда мы соединимся? Почувствовать на губах его вкус, когда я почувствую твое?

Пересохшее горло жгло огнем. Нежные голубые глаза неудержимо манили, и Хойт тонул в них.

— Да, я хочу узнать то, что известно моему брату.

Она снова засмеялась, но теперь ее смех звучал хрипло. В нем слышался голод — животный голод. Нежные голубые глаза начали наливаться кровью.

— Ревнуешь?

Женщина коснулась губами его губ — обжигающе холодными, как лед. И такими желанными. Сердце учащенно забилось у него в груди.

— Я хочу увидеть то, что видит брат.

Он прижал ладонь к соблазнительной белой груди, но не почувствовал ответного трепета.

— Назови свое имя.

Ее губы растянулись в улыбке, и в темноте этой ужасной ночи сверкнули белые клыки.

— Лилит — вот кто забирает тебя. Лилит — вот кто преображает тебя. Сила в твоей крови соединится с моей силой, и мы станем владыками этого мира и всех остальных миров.

Откинув голову назад, она приготовилась к броску. Хойт проткнул ее сердце жезлом, вложив в удар всю свою боль, всю ярость.

Звук, вырвавшийся из ее горла, пронизал мрак ночи, взмыл вверх и слился с ревом бури. Жуткий, страшный звук, не похожий ни на крик человека, ни на рев зверя. Вой чудовища, отнявшего у него брата, прятавшего злобу за холодной красотой.