|
Хорошая мать не пропускает выступления своих детей. Извиняясь шепотом, она бочком пролезла на свободное место под неодобрительными взглядами мамаш. Сплетни развевались у нее за спиной супергеройским флагом с того самого дня, как Игорь пропал. Сначала судачили, что он просто бросил неуемную активистку, не выдержав жениного перфекционизма. Потом поговаривали, что он, должно быть, неосмотрительно ругнул стряпню супруги — и она сама позаботилась об исчезновении. Иначе почему до сих пор не спилась, не ушла в загул и даже ни разу не рыдала на публике? Теперь вот тихо ужасались, что сумочка Fendi — из коллекции Бог знает какого мохнатого года, и это ж надо было так докатиться, чтобы за целый год детей не вывезти на море! Издержки лучшей гимназии в городе.
Анна не нашла ничего лучше, кроме как обернуться с вежливой невозмутимой улыбкой. — Девочки, привет! И девочки, как по команде, прикусили раздвоенные язычки. Анна сказала бы им что-нибудь еще, но телефон грянул вальсом Свиридова, и уж тут ей самой пришлось стыдливо вжать голову в плечи и торопливо отключить звук. На экране ритмично мигало одно-единственное слово: «Федор». Снова шепот, извинения — и тернистый путь чужих коленей. Уже пошли читать пятиклассники, шестой вот-вот, а там и Маша… Не пропустить бы только! — Да, — выдохнула Анна в трубку, аккуратно прикрыв дверь в актовый зал. — Привет, дорогая, — Федин голос, как мед с сахаром, липко стекал из ушей за шиворот. И что Игорь в нем нашел? — Тебя уже можно поздравить? — С чем? — Анна вздрогнула: неужели пропустила какой-то праздник? Да нет. Маша— апрельская, Сава — июньский, сама в январе… — Ну как: у нотариуса была уже? Как там бумаги на наследство? Все готово или опять ждать? — Ах, это… Да, все в порядке. Так себе повод для радости. — Вот же я сволочь бестактная! — тут же горестно спохватился Федор. — У тебя муж… А я тут… Прости, ради Бога. Игорь… Он был прекрасным человеком… — Вот только не начинай траурную речь! — Да-да, прости. Слушай, нам бы поговорить… — Конечно, только, — Анна покосилась на дверь актового зала. — Я тут занята слегка. Может, я заскочу в химчистку во второй половине дня? — Отлично! Буду ждать. Анна убрала телефон, предварительно отключив, расправила несуществующие складки — и, отбросив волнение, взялась за ручку двери, чтобы, наконец, послушать дочь. Однако стоило Анне заглянуть в зал, как дыхание перехватило от неожиданности: вместо конкурса чтецов там царил полнейший бедлам. Глава 2
Родители толпились между рядами, загораживая обзор, участники конкурса пугливо жались к бархатному занавесу. — Минуту ведь не было! — пробормотала Анна, вытягивая шею. — Что там стряслось? Одна из женщин высокомерно обернулась и хмыкнула. — Вы ведь мать Пачиной? Вот ваша дочь и… — Маше плохо?! Есть люди, которых страх парализует. У Анны же всегда в критических ситуациях в кровь поступала такая лошадиная доза адреналина, что прицепи сейчас кто-нибудь к этой хрупкой миловидной дамочке трос от КамАЗа, она бы и его уволокла на тяге материнской заботы. Одна только мысль о том, что с Машей может что-то случиться, заставила Анну решительно и молниеносно проскользнуть через толпу и выйти к сцене. Кремовые ковры, на которые скидывались только год назад, напоминали поле боя после артобстрела. Усыпанные черной землей и осколками цветочных горшков, они образовали широкий круг отчуждения. В центре круга стояли два парня, у одного сочилась кровью губа, второй, запрокинув голову, удерживал в носу обрывок салфетки. — Боже, что это? — Анна прижала пальцы к губам. |
