Хароев продрался сквозь заросли малины, перебрался через штабель досок и остановился в трех метрах от серого валуна, подняв вверх стекло шлема и прикидывая свой дальнейший маршрут.

Неподвижный камень вдруг дернулся и превратился в человеческую фигуру.

У Шамиля потемнело в глазах.

Последней его мыслью было то, что он столкнулся лицом к лицу со злым демоном, принимающим обличье неживых предметов. Затем голову разорвала страшная боль и Хароев ничком повалился в траву…

Антон Соколов спрятал пистолет, присел и на корточках доковылял до колодезного сруба, где вновь застыл, обратившись в точную копию серого валуна.

Будто у него будет время отрываться от серьезных государственных дел и листать какую-то окололитературную чушь!

Чиновник вновь вздохнул и уставился на ерзающего в кресле напротив Рому Абрамсона.

– Ну?

– Сашок, ты помнишь наш прошлый разговор?

– Естественно…

– Так Поганка никак не успокаивается. Совсем Кульмана подмял…

– И что ты мне предлагаешь делать? – недовольно заныл Стальевич. – Поганина давить? Не поймут… Скажут, наезд на отечественный бизнес.

– Индюка же вы давите! – возразил Аб-рамсон.

– Так то Индюка. – Глава Администрации схватился за жиденькую бороденку. – С Индюком можно. У него такая запутка с «Газпромом» и кредитами, что сам черт ногу сломит.

– А у кого ее нет? – спросил Роман и осекся.

Чиновник растянул бескровные губы в подобие улыбки.

В отличие от Абрамсона, Березинского, Се-мисвечко и прочих «акул бизнеса», наживавшихся на обкрутке бюджетных денег и ходивших по краю пропасти, Александр Стальевич Волокушин принял меры к тому, чтобы все сомнительные документы, где упоминалось его имя, были уничтожены.

Будучи Главой Администрации Президента, это сделать не сложно.

Пара– тройка звонков нужным людям -и от бумаг не остается никаких следов. С бюрократом такого ранга предпочитают дружить. Ибо ссора приведет лишь к тому, что.несговорчивого заместителя министра или аудитора, отказавшегося выдрать несколько листов из архивного дела, заменят на более лояльного человечка.

После подчистки документов, совпавшей со временем смены Президентов, Железяка оказался единственным в России крупным чиновником, которого невозможно стало прихватить за прошлые делишки. Проверки Счетной Палаты и журналистские расследования упирались в пустоту.

– Ты за всех не говори, – посоветовал Волокушин.

– Да ладно! – отмахнулся Абрамсон. – Пока мы в связке работаем, и тебе, и нам хорошо…

– Я слышал, ты решил в губернаторы податься?

– Не без этого, – довольно осклабился толстый Рома. – Расти-то надо.

– Ну-ну, – Глава Администрации продемонстрировал своему собеседнику, что подобные мелкие вопросы его мало интересуют. – Небось, денежки на предвыборную кампанию понадобились?

– Деньги есть, это вообще не вопрос. Чукчам «огненную воду» выставлю, топлива чуток подвезу – так они как один проголосуют… Меня пока чечены беспокоят. Больно, блин, независимо себя ведут. Забыли, черножопые, кто их в люди вывел…

– А ты напомни, – предложил Стальевич.

– Придется, – в голосе Абрамсона послышалась явная угроза. – Мне тут шепнули, что Кульман с Поганкой какую-то пакость замыслили.

– А именно?

– Определенности еще нет. Но я на всякий случай ребят настрополил. Если чо с поставками случится, в Москве людишек Джабраилова враз положат.