— Завидую я тебе, сударь Домаш, — с грустной улыбкой сказала Домино. — Ты будто из стали выкован, никакие невзгоды тебе нипочем.

— Да уж, истинно так, — Домаш подбоченился. — Особливо когда знаешь, что в двух милях от тебя баранье рагу кипит на плите и гретым лотарийским красным потчуют. Так ведь, собрат Эвальд?

— Все верно. Поэтому давайте поспешим, а то холодает.

* * *

Старый Назария от избытка чувств собирался встать передо мной на колени, но я не позволил ему — подхватил старика и крепко прижал его к груди.

— О, милорд! — всхлипнул старик. — Вы ли это? Как я рад, что вы вернулись!

— И я рад, Назария. Познакомься, это твоя новая госпожа, леди де Квинси.

— Миледи, — Старик отстранился от меня, выпрямился и чинно поклонился Домино. — Великая честь для меня лицезреть вас. Что прикажете?

— Приготовь горячую воду для умывания и ужин. И самое лучшее постельное белье. Мы заночуем дома.

— Да, милорд. Вы позволите затопить камин?

— Конечно, Назария. Будьте добры.

— Слушаюсь, милорд. — Назария еще раз поклонился нам обоим и ушел.

Я сел на стул и с улыбкой наблюдал, с каким интересом Домино осматривает мое жилище. Появилась мысль, что теперь нам понадобится новый дом. Вряд ли небольшие холостяцкие аппартаменты, в которых столько лет прожил сэр Роберт и где совсем недолго жил я, удовлетворят мою милую жену.

— Здесь уютно, — наконец, сказала Домино. — Только чувствуется, что в этом доме жил очень одинокий человек.

— Ты о сэре Роберте или обо мне?

— О вас обоих, — Домино подошла ко мне, обхватило ладонями мою голову. — Но теперь одиночество кончилось. Мы вместе.

— Да. И я счастлив. Только квартира у меня очень маленькая.

— Это неважно. Главное, что ты рядом. Ты еще не разочаровался во мне?

— Как ты можешь так говорить! Ты же знаешь…

— Знаю. Но сама не верю в собственное счастье.

— Милорд! — Назария появился в дверях. — Простите, что отвлекаю. Две недели назад принесли это письмо. — Он подал мне маленький свиток, перевязанный красным шнуром и запечатанный сургучной печатью без герба. — Посыльный, принесший письмо, сказал, что оно очень важное.

— Любовная записка? — Домино сделала страшные глаза.

— Сейчас посмотрим, — я взглядом велел Назарий удалиться, сломал печать и прочел следующее:

«Мой друг Эвальд!

Знаю, что вы на свободе и в скором будущем вернетесь в Рейвенор, поэтому решил оставить для вас это письмо. Мне очень жаль, что вам многое пришлось испытать. Я не мог вступиться за вас и облегчить ваши страдания, потому что такова была воля императора — простите меня. Мне сообщили, что так было нужно, таков был приказ Его величества, а приказы, как вы знаете не хуже меня, не оспариваются и не обсуждаются. Скоро мне придется отбыть из Рейвенора. Может быть, наши дороги вскоре пересекутся, но пока предлагаю вам заехать в Рейвеноре в торговый дом Ледуша (он находится на Улице Мучеников Мирны) и поговорить с приказчиком по имени Хеймар Стейс. Непременно покажите ему эту записку. Это не только в ваших интересах, но и в интересах нашей империи, которую мы с вами любим.»

— Подписи нет, — сказала Домино, прочитав записку.

— Я знаю этот почерк, — ответил я. — Это де Фаллен писал. Наверняка что-то важное. Нужно встретиться с этим Хеймаром.

— Я пойду с тобой.

— Не стоит, любимая, — я поцеловал ее. — Императорская амнистия решила все вопросы.