Едва все закончилось, появился Суббота. Его лицо было бледным и мокрым от пота, глаза горели. В одной руке он держал кройцшип, в другой голову де Сантрая, ухватив ее за волосы.

— Вот и все, — сказал он странным тоном. — Мама может спать спокойно. Семейные дела закончены.

— Лукас, я должен поблагодарить тебя, — сказал я, выступив вперед. — Если бы не ты…

— Знаю, — бросил дампир. — Вы вели себя, как слепые щенята. Тварь приготовила для вас ловушку, и вы чудом спасли свои задницы. Но теперь это неважно. Это был хороший бой.

— Лукас, мы выяснили, зачем вампирам нужен Зерам Ратберт, — произнес я.

— Обыщите Бодина, — посоветовал дампир, бросил голову в снег и сам уселся на кусок, отвалившийся от чаши бассейна.

У инквизитора мы не нашли ничего, кроме перстня и нескольких гельдеров в кошеле. Затем Лукас обошел поверженных солдат праха и каждому отделил череп от тела.

— Можно уезжать, — сказал он, закончив с этим неприятным занятием. — Об остальном поговорим в более уютной обстановке. Этот монастырь действует мне на нервы. Займитесь лошадьми, а я пока осмотрю папашин кабинет.

* * *

В таверне «Окорок и бутылка» на полдороги от Харема к Калю мы были одни — местные завсегдатаи, едва мы появились в зале, поспешили убраться восвояси. Хозяин таверны, тучный, опасливый и суетливый, подал гретого вина с пряностями, горячее говяжье рагу с овощами и перцем, теплые караваи свежеиспеченного хлеба, получил плату и, после того как Суббота что-то шепнул ему на ухо, ушел к себе и больше не появлялся в зале. Мы набросились на еду и питье так, как будто не ели неделю — битва в Хареме вымотала нас и выпила все силы. Пили все много, только Элика особо не налегала на вино, зато Домаш опрокидывал кубок за кубком и один умял половину котелка с рагу и большую часть хлеба. Даже Ганель напился и сидел, пьяный и красный, сосредоточенно ковыряя ложкой в своей миске. Дампир почти ничего не ел. Он сидел, закинув длинные тощие ноги в высоких сапогах со стальными подковками на стол, с кубком в руке и смотрел, как мы уписываем горячее.

— Ешьте, ешьте, — велел он, перехватив мой взгляд. — Цените жизнь. Сегодня вы чуть было не потеряли ее.

— Зато узнали много интересного, — заметила Элика, разглядывая на свет стакан с вином.

— Много, — согласился Суббота. — И это хорошо. Я видел только картину. Как вы узнали о подземелье?

— Бодин его нашел, — пояснил я. — Он, видимо, знал о его существовании.

— Проклятые инквизиторы! — Суббота приложился к кубку, откинулся на спинку кресла. — Вот где сидят враги — в Святейшем Трибунале. Я всегда знал, что сулийцы давно их всех скупили с потрохами.

— Дуззар, Бодин — не много ли шпионов Суль в рядах святейшей инквизиции? — заметил я.

— Я подготовлю рапорт для Охранительной Ложи, — произнесла Элика. — Пусть займутся ревнителями веры.

— То, что вы узнали, очень важно, — сказал Суббота. — Но боюсь, мы потеряли слишком много времени. Я так думаю, де Сантрай давно превратил Харем в свое логово. Отсюда он плел свою паутину. Проклятые Братья были его воинством, а дурная слава монастыря отпугивала от него ненужных гостей. Тех же, кто все же отваживался проникнуть в монастырь, ждала незавидная судьба.

— Думаешь, де Сантрай знал о виарийском столе-карте? — осведомился я.