|
Ибо, клянусь Богом, я видел прежде немало мусульманских армий, и ни одна из них не была столь многочисленной и столь сильной, как та, коей сегодня располагает Саладин. Так что лучше нам уклониться от схватки с ним. Мы всегда сможем потом снова забрать Тибериаду и заплатить выкуп за освобождение наших близких». Но князь Арнат, сеньор Крака, сказал ему: «Ты хочешь внушить нам страх, говоря о силе мусульман, потому что ты их любишь и предпочитаешь их дружбу, иначе бы ты не произносил таких слов. И если ты говоришь мне, что они многочисленны, я отвечаю тебе: огню всё равно, сколько дерева ему придётся сжечь». Тогда граф сказал: «Я — один из вас, я сделаю, как вы захотите, я буду сражаться на вашей стороне, но вы увидите, что из этого получится».
Так в очередной раз у франков возобладала крайняя тенденция. Теперь больше ничто не могло помешать сражению. Армия Саладина была развёрнута на плодородной равнине, покрытой фруктовыми деревьями. Позади простирались пресные воды озера Тибериада, через которое проходит река Иордан, а ещё дальше к северо-востоку виднеются величественные контуры Голанских высот. Около мусульманского лагеря возвышался храм с двумя вершинами, которые называли «рогами Гиттина» по имени находившейся сбоку деревни. 3 июля франкская армия численностью около двенадцати тысяч отправилась в путь. Расстояние, которое ей предстояло пройти от Саффурии до Тибериады было невелика, самое большее четыре часа нормальным ходом. По крайней мере летом, эта часть палестинской земли совершенно безводна. Здесь нет ни источников, ни колодцев, а водные потоки высыхают. Покидая ранним утром Саффурию, франки не сомневались, что смогут утолить жажду в полдень на берегу озера. Саладин тщательно готовил свою западню. На всем пути его всадники беспокоили врагов, нападали и спереди, и сзади, и с флангов, безостановочно засыпали их тучами стрел. Таким образом, они причинили чужеземцам некоторые потери и, что самое главное, заставили их замедлить движение. Незадолго до окончания дня франки достигли высоты, с которой им открылся весь окрестный пейзаж. Прямо у их ног лежала маленькая деревня Гиттин, несколько домов цвета земли, тогда как в самой глубине долины блестели воды озера Тибераида. И совсем рядом на зелёной равнине, протянувшейся вдоль реки — армия Саладина. Чтобы напиться, им было нужно попросить разрешения у султана! Саладин улыбался. Он знал, что франки изнурены, умирают от жажды, что у них нет ни сил, ни времени, чтобы проложить себе до вечера путь к озеру и потому они обречены оставаться без глотка воды до утра. Смогут ли они вообще сражаться в таких условиях? Всю эту ночь Саладин уделил молитвам и совещаниям со своим штабом. При этом он послал большинство своих эмиров в тыл противнику, чтобы отрезать ему всякий путь к отступлению. Он убедился, что каждый занял правильную позицию и повторил свои указания. На следующий день, 4 июля 1187 года, с первыми отблесками зари, совершенно окружённые и обессиленные жаждой франки сделали отчаянную попытку спуститься с холма и достигнуть озера. Их пехотинцы, ещё больше чем кавалерия изнурённые маршем накануне, едва несшие свои топоры и булавы, шли волна за волной, как будто слепые, на уничтожавшую их стену сабель и копий. Оставшиеся в живых в беспорядке отхлынули на холм, где они смешались с конными рыцарями, которые уже не сомневались в своём поражении. Их оборона была сломлена повсюду. И всё же они продолжали сражаться с мужеством отчаяния. Раймон с горсткой близких ему людей попытался пробить проход через боевые порядки мусульман. Соратники Саладина узнали его и позволили ему ускользнуть. Он продолжил своё бегство до Триполи. После его ухода франки едва не сдались, — рассказывает Ибн аль-Асир. — Мусульмане подожгли сухую траву и ветер понёс дым в глаза рыцарей. Обуреваемые жаждой, огнём, дымом, летним зноем и пылом битвы, франки были совершенно обессилены. |
