И все же, влюбленные с трепетом готовились к свадьбе, причем каждый — по своему. Алексей начинал строить карьеру, и весьма успешно — должность старшего тавуллярия в неполные двадцать два года, знаете ли, весьма почетна. Причем, Лешка всего добивался сам — никого не подсиживал, не писал — как было кое-где принято, доносы на сослуживцев, не лебезил перед вышестоящими, не льстил начальству, а просто честно делал свое дело — и в очищении рынка и всего немаленького района от площади Быка до Амастридского форума от всякой швали была и толика Лешкиного труда. И не такая уж малая толика! За то и ценило начальство, правда, иногда распекая — но ведь за дело. Да и начальник был — золото, при всех своих недостатках. Протокуратор Филимон Гротас так же начал службы с младшего тавуллярия, поначалу гонялся за карманными воришками, а потом раскручивал и серьезные дела. Знал службу от и до, много чего мог посоветовать, многим помогал — и словом и делом. И, если б его не подсиживали, скорее всего, поднялся бы по служебной лестнице куда выше. Впрочем, и многие бы поднялись, если бы не подсиживали. Из-за чего, к примеру, сменил место службы Никон — опытнейший сотрудник, которого уважали многие? Точнее сказать, не из-за чего, а из-за кого? Ясно было всем — из-за происков тавуллярия Злотоса. О, этот Злотос немало попил крови! А с виду и не скажешь, что интриган и склочник — высок, голубоглаз, белокур, на лицо не то, чтобы писаный красавец, но и не урод, женщинам нравился, и Алексей знавал тех женщин. Женат был удачно — на дочке старшего протокуратора Маврикия, опекавшего весь их отдел. Потому и шел по служебной лестнице вполне уверенно, и так же уверенно расправлялся с соперниками. Вот и Никон неожиданно оказался в числе таких — оба претендовали на должность начальника участка в отделе производства дознания и суда над шкиперами и купцами. Никон здесь брал знаниями и опытом, ну а Злотос — связями и нахальством. Больно уж заманчивой казалось для него эта должность. Вот и добился. И скоро получит старшего тавуллярия, а через пару-тройку лет. Глядишь — и станет парафаласситом — заместителем эпараха по данному отделу. С таким-то тестем — почему бы и нет? Правда, это если тесть удержится, если же нет — пропала карьера господина Злотоса, слишком уж много людей на него обиженно, слишком уж много. Ну, два черт с ним, со Злотосом, и с прихлебателями его — появились уже в отделе и такие. И с чего этот типа вдруг Алексею вспомнился? Тьфу ты, еще и на ночь глядя.

Ксанфия с Лешкой снимали последний этаж трехэтажного дома, располагавшегося совсем недалеко от места службы, ближе к Амастридскому форуму. Дом, конечно же, был доходным, но вполне ухоженным и приличным, куда не стыдно было бы пригласить даже самых высокопоставленных гостей, если бы вдруг подобные решились ни с того ни с сего навестить старшего тавуллярия Пафлагона. Облику дома — и внешнему и внутреннему — а так же его месторасположению — почти центр — увы, соответствовала и цена. Недешево, конечно, оказалось снимать — но все же куда дешевле, чем даже самый захудалый особняк. Тем более, к особняку нужны еще и слуги — привратник, кухарка, уборщица — и всем плати! А в доходном доме слуги имелись свои, хозяйские. И весьма, весьма расторопные!

Деньги пока были — Ксанфия как-то очень умело вложилась в городскую недвижимость, а старый друг семьи, рыжий пройдоха и коммерсант Владос — на часть общих денег даже приобрел торговый корабль, который, к большому удивлению Лешки, вовсе не потонул в первый же шторм и не попался пиратам, а приносил верный, и не сказать, чтоб малый, доход.