— Нас не учили спасать людей, — возразила Дженн; весь вид ее говорил о том, что ей отчаянно сейчас нужно утешение; широко раскрыв глаза, она прижалась к нему. — Нас учили убивать вампиров.

— Кто знает, возможно, Бог решил усложнить перед нами задачу, — он был рад, что поблизости нет Эрико и она не слышит его. — Он послал нам такое испытание, это для нас проверка…

Потрясенная, Дженн заморгала. Лицо ее сделалось как каменное.

— Как ты можешь так говорить? Как ты можешь верить в Бога, который заставляет страдать мою сестру, угрожая предать ее смерти только для того, чтобы устроить нам проверку?

— Страдать ее заставляет не Он, а Аврора, — возразил он.

Она вызывающе подняла подбородок, слезы текли по ее щекам, и он не выдержал. Она попятилась, но он шагнул к ней и схватил в охапку. Сердце ее гулко стучало.

— В мире так много зла, — говорил он, — что Бог делает все от него зависящее, чтобы найти в нем крупицы добра. Такие вещи — не дело Его рук, но Он должен ими воспользоваться во имя добра.

— Нет, — прошептала она. — Ты ошибаешься. Ты очень ошибаешься.

Он положил обе ладони ей на затылок, рыжие волосы ее разметались по плечам, а он все смотрел и не мог насмотреться на это сердитое, испуганное и столь родное ему лицо. Por Dios, как ему хотелось отведать ее крови. Жажда переполняла все его существо.

— Нет, здесь я прав; Бог не хочет, чтобы твоя сестра погибла. Он хочет, чтобы мы спасли ее. Ты можешь это сделать, Дженн?

«Не поддавайся, не уступай», — нашептывал ему рассудок.

— Охотник, — повторил он, — ты можешь это сделать?

Он видел, как на лице ее отражалась внутренняя борьба; Господи, как он любил ее за эту борьбу! Эта жизнь, весь этот мир был для них суровым испытанием. Они рыцари, воины, которые выступили в новый крестовый поход против сил зла.

«Но в прошлый раз, когда ты боролся с искушением, ты потерпел поражение, — напомнил он себе о той ночи, когда утратил над собой власть и полностью превратился в вампира. — Ты потерял все».

— Да, — ответила Дженн, глубоко вздохнув. — Я могу это сделать.

«Слава богу, еще не все», — подумал он.

Она потянулась, чтобы поцеловать его в губы, и он позволил себе уступить. Такая мягкая, такая теплая, она любит его, отвратительное чудовище, Проклятого. Возможно, это все, что у них есть: эта минута, этот поцелуй, это острое чувство любви. И он отдался этому чувству, прекрасно отдавая себе отчет, что клыки его снова растут, а глаза разгораются адским пламенем. Жажда, желание и страсть снова объявили ему войну. И снова Антонио вышел победителем, снова торжествовал: он оторвал от нее губы и взял за руку.

— Мы обязательно спасем ее, — пообещал он.

— Хорошо.

Она сжала его пальцы, и сердце его чуть не разорвалось от этой ласки.

Они вдвоем отправились искать отца Хуана. Но не успел Антонио рассказать учителю, что ему стало известно, как до слуха донесся шум и крики. Это был голос Бернара.

— Мы поймали кровососа!

Все выскочили посмотреть на захваченного вампира. Скай охватил мгновенный страх.

— Это Ник, — сообщила она, чуть не сгорая от стыда, ведь, в сущности, это было признание в том, что она даже не попыталась пронзить его колом. — Мы вместе покинули логово Авроры. Я не успела ничего сделать, он убежал.

— Эй, полегче! Я в первый раз тебя вижу, — парировал вампир и засвистел.

Глаза его пылали, изо рта торчали острые клыки.