— И то верно, — согласился я.

Утерев со лба пот, я увидел, как в небо поднялся громадный гейзер лавы. Огромные куски горящих камней посыпались обратно на землю. Зрелище было одновременно потрясающим и удивительно неприятным, когда ты вдруг понимал, что именно оно отделяет тебя от цели. Скоро нам придется преодолеть эту массу пламени и магмы.

— Почему ты так считаешь?

— Танки утонут в расплавленном камне, а заодно и мы.

— Мы сгорим еще до того, как утонем, — заметил Иван. Из-за протезированной челюсти и слоя пластали, покрывающей половину разрушенного лица, его голос звучал как-то не совсем по-человечески. Наследие орочьей пули на Юрасике. Он поднял магнокуляры — трофей, взятый им у погибшего схизматического полковника, — и уставился в направлении огней. Иван до сих пор сохранял мощное телосложение боксера, которым прославился в гильдейском факторуме на Велиале. Он был единственным из нас, кто еще не вспотел среди удушливой жары планеты, и в этом я ему завидовал. — Расплавленный камень называется лавой, а мы воспользуемся дорогой. Там есть проезд. Вы бы знали об этом, если бы внимательно слушали на инструктаже Его Сиятельства.

Лицо Антона скривилось в глупой улыбке. У него были сгнившие желтые зубы, которые нередко встречались у улейных рабочих Велиала.

— И зачем мне это знать, если ты и так все расскажешь?

— Потому что я не всегда буду выручать ваши тощие задницы. — Иван почесал открытый участок груди, на котором виднелись следы порки. Он получил очередное понижение в звании за пьянство, что случалось столь же часто, как и повышения. Ему требовалось немало алкоголя, чтобы заглушить боль и избавиться от заражения кожи, которое то и дело появлялось после восстановительной технооперации, проведенной на лице.

Судя по выражению его холодных синих глаз, он думал о смерти. Такие мысли кружились в головах у всех нас с тех пор, как Генрик проиграл в лазганную лотерею. Я до сих пор озирался по сторонам, словно ожидая увидеть рядом старину Генрика, который сиплым голосом травил бы шутки и предложил бы мне свою флягу. Мы похоронили его в грязевой яме на Харибдисе шесть стандартных месяцев назад.

Мысли о смерти одолевают в начале любой кампании, а эта обещала стать самой крупной и опасной из всех, в которых нам приходилось участвовать. Ведь это был первый за десяток поколений полномасштабный Крестовый поход Империума. Даже Антон выглядел задумчивым. Грязным пальцем он почесал нижнюю губу. Он нахмурился, из-за чего шрам-сороконожка у него на лбу шевельнулся.

— Ты что-то притих, Лев, — сказал Иван, бросив на меня взгляд. — Снова думаешь?

— Когда рядом Антон, приходился думать за двоих, — парировал я.

— Обхохочешься, — бросил Антон.

— Ты сегодня в необычайно хорошем настроении, — заметил я.

— Куда же подевался весь твой словарный запас? — спросил Антон. — Ты всегда говорил цветисто, чтобы доказать, что не тупой. Или просто хочешь походить на лейтенанта и его прихвостня? Ты проводишь с ними в кабине слишком много времени.

— Я хотя бы не из тех людей, которые вступили в Имперскую Гвардию, думая, что оттуда их заберут в Космический Десант, — сказал я.

Иван фыркнул.

— Ты тоже так считал, — заметил Антон. Он перестал дергать себя за губу и тем же пальцем принялся ковырять в ухе. — Просто сейчас ты это отрицаешь.