Больница, тяжеловесное здание из местного оранжевого камня, походила скорее на крепость, нежели на госпиталь. Строение было высотой в двадцать этажей, низкое по сравнению с окружающими его жилыми блоками, но все равно массивное. Оно выглядело невероятно мощным. Похоже, его спроектировали, чтобы противостоять осаде и выдерживать прямые попадания тяжелой артиллерии.

Отовсюду стягивались «Леманы Руссы», на балконах и между металлическими ангелами, прикрепленными к толстым стенам, я заметил снайперов-ратлингов. Похоже, безопасность здесь не пускали на самотек. Солдаты на постах проверяли всех, кто входил в здание. Девушки не преувеличивали. Это явно было известное место, в котором работали лучшие хирургеоны на планете.

Кроме статуй Ангела Огня посмотреть здесь было на что. Вход представлял собой массивную арку. На одной стороне красовался неизбежный ангел с пламенными крыльями, высотой вдесятеро больше обычного человека. По другую сторону стоял мощный мускулистый воин, напоминающий скорее мастера-сержанта, чем святого. В одной руке он сжимал болт-пистолет, в другой — пылающий факел. Его нога покоилась на шее орка. С пояса свисало пять орочьих голов. Лицо, повернутое в сторону Ангела, застыло в почтительном раздумье. Наверное, это и был благословенный Оберон, герой местных легенд.

Оглянувшись, я заметил, что многие из собравшихся солдат были из полка Махариуса. Они состояли в старой Гвардии, которая следовала за Махариусом с самого начала. На них была зеленая форма с золотой окантовкой. Носы и нащечники шлемов, прикрывавших всю шею сзади, оставляли видимой лишь нижнюю часть лица. Эти странные, древние на вид головные уборы больше подошли бы воинам из дикого мира. На многих доспехах красовалась львиная голова, символ семейства Махариуса.

Там были солдаты Серых легионов Астериона в серебристо-серой форме с металлическими воротниками, символизирующими служение Императору. Были и приземистые коренастые обитатели Траска в красном и черном — Девятый гусарский. Были огрины и ратлинги, а также пара комиссаров. Не знаю, пришли они сюда из уважения к Махариусу или чтобы присматривать за нами. Скорее, первое, но кто знает.

Иногда разговоры стихали и все смотрели на огромную арку. Но тише не становилось. Отовсюду доносился гул промышленности города-улья, рев вырывающегося из труб пламени, шипящее дыхание рециркуляционных систем, отдаленный рокот приподнятых рельсовых путей. Присутствие такого множества людей с бледными лицами, затерявшихся в собственных мыслях, внушало трепет, и следовало помнить, что они были не из тех, кому в жизни особенно часто приходилось над чем-либо задумываться. Все мы волновались за Махариуса, и его судьба странным образом отображала нашу собственную участь.

Нам не составляло труда сопереживать ему. Каждый солдат в гвардейских полках рано или поздно сталкивался с ранениями и смертью. Многие из нас были ранены, у каждого были знакомые, получившие увечья. Все мы не меньше, чем смерти, боялись стать калеками, остаться без рук, ног, глаз. Мы боялись и того, что от ран умрут наши товарищи. Мне казалось, что все присутствующие видели в Махариусе своих раненых братьев, друзей и товарищей, которых им пришлось потерять, и ждали новой потери.

Шли часы, но известий все не было. В конечном итоге мы разошлись обратно на службу, все еще не зная, как обстоят дела у лорда верховного командующего.

На следующее утро временный капитан нашей временной роты вызвал нас пред свои ясные очи. Все мучились вопросом, в чем же дело. Мы не могли сообразить, чем могли бы прогневить его, но, как обычно, то, что ничего не шло нам на ум, еще не означало отсутствия причины для взыскания. В Гвардии существует правило: если начальство захочет тебя наказать, то обязательно найдет, за что.

Когда мы вошли, капитан не казался раздраженным. Мы очутились в огромной комнате, которая, судя по убранству, когда-то была скрипториумом.