Я хотел еще что‑то сказать, но вдруг чье‑то массивное тело рухнуло на меня, сбив с ног.

– О черт! – Хозяин тела стремительно вскочил на ноги, подбирая выпавший самострел. – Вот же сучий сын! – Он развернулся к бойнице, возле которой стоял я, и выпустил вниз стрелу. Высунувший было голову из‑за высокого щита арбалетчик рухнул наземь, закрывая руками лицо.

– Ропша, ты ранен? – крикнул один из изборцев. Арбалетный болт, пробив висевший за спиной повольничьего ватажника щит и кольчугу, торчал у него в плече.

– Пустое! – яростно сверкая глазами, процедил Хват. – До тела не достал.

Он вновь заложил стрелу в самострел. Я мысленно представил себе траекторию полета торчавшего в плече моего товарища болта и с необычайной ясностью понял, что, не окажись Ропша на его пути, эта зловредная деревяшка вошла бы мне куда‑нибудь между височной впадиной и носом.

– Спасибо тебе, дружище! – кинул я, хватаясь за древко, пробившее щит моего спасителя.

– Пустое! – еще раз крикнул он, поворачивая ко мне искаженное лютой яростью лицо. – Даст Бог, еще сочтемся. Со стороны леса вновь раздались гулкие звуки рога.

– Я же приказал не трубить! – нахмурился я.

– Это не наши, – прислушавшись, покачал головой Ефимий из Ольшаницы, стоявший рядом с луком в руках. – Это князь Олег с дружиной.

* * *

Рога трубили под Изборском и в эту ночь, а утром перед глазами ливонцев предстало многотысячное воинство земли русской, пришедшее навести порядок в своих пределах. Такого поворота событий седой волк Конрад фон Вегденбург никак не ожидал. И, видимо, именно поэтому парламентер, приближавшийся к башне детинца, ступал медленно, словно втайне надеясь, что страшное марево развеется и под стенами Изборска не будет великой армии, ждущей у выбитых ворот посада заветного сигнала, чтобы положить в сыру землю потрепанную шайку «слуг Господних». Но марево не исчезало. Дойдя наконец до башни, парламентер с неохотой постучал в ворота и развел руки, демонстрируя изготовившимся за стенами защитникам, что он безоружен.

– Что надо? – донеслось до него из зарешеченного окошка, открывшегося в воротной калитке.

– Мой господин, великий магистр Ливонского рыцарского ордена, Конрад фон Вегденбург, желает знать…

– Где сидит фазан, – прокомментировал услышанное стоявший рядом со мной Лис.

– …Верно ли, что в замке находятся шверинские рыцари Вальтер фон Ингваринген и Лис фон Венедин?

– Ну, дык!.. – Лис поправил несуществующую бабочку под подбородком. – Ясный пень! – С ролью «рыцаря фон Венедина» мой друг справлялся, прямо скажем, слабовато.

– Я, Вальтер фон Ингваринген, слушаю тебя, – как можно грознее рявкнул я из‑за ворот.

Удовлетворенный этим ответом парламентер склонил голову и продолжил далее:

– Мой господин, благородный магистр фон Вегденбург, желал бы вступить в переговоры с посланцами графа Шверинского, с которым у нас, как вам достоверно известно, уже который год союз, по поводу заключения почетного мира и оставления под гарантию нашей безопасности Изборска на выгодных для вас условиях.

Мы с Лисом переглянулись.

– А шо, – Лис толкнул меня локтем в бок, – мне Шверинский еще за последний месяц денег торчит.

– Ладно, – махнул рукой я, – поиграем. Я, Вальтер фон Ингваринген, говорю вам, что пришел сюда как союзник князя Изборского, а также воеводы новгородского и всех тех, кто с ним, как‑то: князь Киевский, князь Туровский и прочие.