Тэрнер стоял как вкопанный. Ему стало не по себе; он понял, что жить штурману оставалось считанные секунды. Любое резкое движение оборвет тонкую нить, еще связывавшую юношу с жизнью.

Почувствовав присутствие старшего офицера, ощутив на себе его взгляд, Капковый мальчик с усилием поднял голову. Ясные голубые глаза его уже помутнели, в лице не было ни кровинки. Машинально проведя рукой по пробитому пулями комбинезону, он ощупал отверстия. Взглянул на стеганый капковый костюм и невесело улыбнулся.

— Пропал, — прошептал он. — Пропал костюмчик! — Рука его с раскрытой ладонью соскользнула вниз. Голова тяжело упала на грудь. Ветер шевелил льняные волосы юноши.

Глава 17

В ВОСКРЕСЕНЬЕ

(утром)

«Стерлинг» погиб на рассвете. Погиб, по-прежнему имея ход, по-прежнему разрезая форштевнем могучие волны. Изуродованный мостик и надстройки накалились докрасна; а когда адское пламя, питаемое соляром из разбитых топливных цистерн, раздувало ветром, металл раскалялся добела. Нелепое, страшное, хотя и не новое зрелище: именно так выглядел «Бисмарк», похожий на кусок стали в горниле, прежде чем торпеды «Шроп-шира» отправили корабль на дно.

«Стерлинг» погиб бы в любом случае, но пикировщики ускорили его конец.

Северное сияние давно померкло. На севере темнела туча, которая готова была вот-вот затянуть все небо. Моряки молили провидение, чтобы туча эта закрыла собою конвой, спрятала его под снежным покровом. Однако «штуки» опередили тучу. «Штуки» — наводившие на противника страх пикирующие бомбардировщики «Юнкерс-87» с изломом крыльев, как у чайки, — появились с юга. Пролетев на большой высоте над конвоем, они развернулись и полетели назад, на юг. Очутившись на западе, на самом траверзе «Улисса», замыкавшего конвой, они начали новый разворот. Один за другим, в типичной для «юнкерсов» манере, пикировщики стали выходить из строя, падая на левое крыло. Сделав разворот, вражеские машины коршунами кинулись из поднебесья на свои жертвы.

Всякий самолет, пикирующий на изготовленную к бою зенитную установку, обречен. Так говорили ученые мужи, преподаватели артиллерийского училища на острове Уэйл и, теша собственное тщеславие, доказывали и без того очевидную истину, используя в качестве наглядных пособий зенитные орудия и воссоздавая боевую обстановку. К сожалению, воссоздать пикировщики было невозможно.

«К сожалению» — потому, что в боевых условиях единственным решающим фактором был именно пикирующий бомбардировщик. Чтобы убедиться в этом, надо самому очутиться возле орудия, слышать пронзительный вой и свист «штуки», падающей почти отвесно вниз, самому прятаться от ливня пуль, видеть, как с каждой секундой вражеская машина увеличивается в сетке прицела, и знать при этом, что никакая сила не предотвратит полет подвешенной под фюзеляжем пикировщика бомбы. Сотни человек — из тех, кто был свидетелем атаки «юнкерса» и остался в живых, — с готовностью подтвердят, что война не создала ничего более жуткого и деморализующего, чем зрелище «юнкерса» с его V-образным изломом крыльев в ту минуту, когда он с оглушительным ревом падает на вас перед самым выходом из пике.

Но в одном из ста, а, возможно, и из тысячи случаев, когда тот факт, что за пушкой сидел живой человек, не шел в счет, могло оказаться, что ученые мужи правы. Именно теперь-то и был этот тысячный случай, ибо ночью призрак страха исчез. Пикировщикам противостоял лишь один многоствольный зенитный автомат да полдюжины «эрликонов» — носовые башни использовать было невозможно.