|
- В какой колер? - Очевидно, в зеленовато-серый... Начался срочный аврал, и Владивосток - тысячами окон и глаз - издали наблюдал, как прекрасные "белые лебеди" быстро превращаются в серые и строгие тени. Было неясно, о чем Рейценштейн беседовал с командирами крейсеров, но многие видели в его руках книгу лейтенанта Н Н. Хлодовского "Опыт тактики эскадренного боя", только что выпущенную в Петербурге. - До чего мы дожили? - гневался он. - Куда же, черт побери, смотрела цензура? Какой-то лейтенант осмеливается поучать нас, заслуженных адмиралов. Какая распущенность... Этот выпад против старшего офицера "Рюрика" вызвал недовольство каперангов, и Трусов вступился за Хлодовского: - Не пойму причин вашего гнева, Николай Карлович, паче того, выводы моего старшего офицера Хлодовского смыкаются с мнениями адмирала Макарова. Не лучше ли нам, готовя корабли к войне, обсудить деловые вопросы. В частности, о запасах угля, об изъятии с крейсеров всякого дерева... Стемман с удовольствием объявил Панафидину: - Ну, Сергей Николаевич, пришло время списать вашу виолончель на берег, как непригодную для корабельной службы. - А куда ж я дену ее? - обомлел Панафидин. - Инструмент старый, цены ему нету... ведь это же "гварнери"! На лице Стеммана читалось явное злорадство. - Не знаю, не знаю, - вздыхал он, вроде сочувствуя. - Но еще не встречал я такого музыканта, который бы сознался, что его инструмент соорудил слесарь Патрикеев... даже в одесских шалманах играют на скрипках Страдивари! Матросы утешили Панафидина тем, что на крейсере полно всяких закоулков, о которых даже главный боцман не знает: - Только не теряйте хладнокровия! Спрячем так, что и жандармы не сыщут. Будет вашей виолончели и тепло и сухо. Утром на вопрос Стеммана мичман отозвался: - Нету виолончели! Хотя, честно говоря, рояль в кают-компании даст больше жару, нежели мой несчастный "гварнери"... Офицеры "Богатыря" завели скучнейшую беседу о начавшемся падении курса русского рубля. Недоумевали: - Верить ли, что за наш рубль дают уже полтину? *** С этим же вопросом Панафидин навестил своего кузена. - Увы, - отозвался Плазовский, - получается как у Салтыкова-Щедрина: это еще ничего, если в Европе за рубль дают полтину, будет хуже, если за рубль станут давать в морду!.. - Похоже, что война неизбежна, Даня? - Похоже. Даже очень похоже... За дружным столом крейсера "Рюрик" неожиданно возник спор; начал его доселе неприметный мичман Щепотьев, младший штурман. Никто его за язык не тянул, он сам завел речь на тему, что предстоящая война с Японией, как и любая другая война, не вызывает в нем ничего, кроме отвращения: - Сколько величайших умов прошлого звали народы к миру, согласию и равенству. А истории плевать на эти призывы, она следует своим путем - разбоя, насилия и оглупления народов ложным чувством дурацкого патриотизма. - Толстовство, - буркнул Плазовский, сверкая пенсне. - Болтовня, - добавил минный офицер Зенилов. - Нет, позвольте! - горячился Щепотьев. - Выходит, праведники в борьбе за истину напрасно всходили на костры, зря гуманисты сидели в тюрьмах, напрасно и Вольтера гоняли, как бездомную собаку, по Европе. |
