Антон оторвался от людей в черных тучных одеждах, ищущим взглядом пробежавшись по небольшой кучке, и устремил взгляд на девушку, застывшую у могилы, почти сразу увидев ее в безликой толпе.

И всё же… чем-то она выделялась, отличалась от тех людей, что пришли на кладбище вместе с ней.

Что-то выделяло её в этой серой блеклой массе.

Она, по-прежнему хмурясь, смотрела в сторону, словно о чем-то раздумывая, и Антон двинулся к ней.

Им давно уже нужно было поговорить. Ну, или не поговорить, но хотя бы перекинуться парой слов.

— Эй, — крикнул он, стараясь привлечь ее внимание.

Называть её по имени отчего-то не хотелось, поэтому Антон просто подошел и встал рядом с ней.

Девочка повернулась к нему лицом, вскинув подбородок, и одарила острым, как клинок, взглядом чёрных глаз.

«Неужели глаза бывают такими глубокими и такими… чёрными?!» подумал мужчина вскользь.

На мгновение опешив, Антон тут же взял себя в руки и напрямую спросил:

— Ты сейчас домой?

Её пристальный внимательный взгляд оценивающе пробежался по нему словно рентгеном, и заглянул, казалось, не только под пиджак, но и под дорогую рубашку от Армани, проникая в кровь и оседая в ней гнилым осадком.

Антон сощурился, почувствовав себя неловко.

Девочка просто кивнула, не отводя от него пристального взгляда.

Смотреть ей приходилось снизу вверх, потому что Антон оказался выше неё на целую голову, но её это, казалось, ничуть не смущало. И взгляд её оставался по-прежнему холодным и внимательным.

— Тебя подвезти? — недовольно спросил Антон, втайне надеясь, что она откажется.

Успеют они еще наговориться, сейчас нужно было просто проявить чувство такта. Всё-таки Маргарита Львовна была ей не чужим человеком.

Он бросил взгляд, полный надежды, на расходившихся по машинам людей и спросил:

— Или ты с кем-то договорилась уже?

Девочка проследила за его взглядом, губы ее дрогнули, а потом напряглись.

Когда Антон посмотрел на нее, чёрные глаза с полыхавшим в них пламенем едва не испепелили его.

— Это было бы лучшим вариантом, правда? — спросила она вдруг, устремив на него глаза, полные злобы.

Антон подобрался, сощурился и поджал губы.

— О чём ты?

— Было бы намного лучше, если бы я уже с кем-то договорилась, — объяснила девочка охотно, — уехать. В Африку, например, — проговорила она колко, — или в Австралию.

Антон сделал шаг вперед, нависая над девочкой стеной, но она даже не двинулась с места.

Гордая и стойкая. Она всегда такой была, насколько он мог судить.

— Тебе не нужно было приезжать, — сказала она едко, выговаривая каждое слово. — Тебя тут никто не ждал!

Угроза, прозвучавшая в её голосе, не показалась Антону наигранной или напускной.

А он привык держать удар и уж, конечно, принимать вызов, если ему его бросали.

А эта девчонка это как раз и сделала — бросила ему вызов. Жёсткий, грубый, провокационный вызов.

— Это мой дом, если ты не забыла, деточка! — жёстко выговорил он, почти выплёвывая эти слова, а потом, словно указывая ей на её место, как делал всегда, когда люди не «его круга» пытались брыкаться, добавил: — И я могу делать здесь всё, что захочу, — заглянул ей в глаза, надеясь увидеть хоть толику испуга. — Ясно?!

Он надеялся, что его слова произвели на неё должный эффект, потому что маяться со своевольной упрямой девчонкой отчаянно не хотелось.

Засунув руки в карманы пальто, он выжидающе смотрел на неё.

А она долго и пристально отвечала на его твёрдый пренебрежительный взгляд, не вздрогнув, не отведя глаз, даже ресницами не моргнув, а потом с чувством прошипела сквозь стиснутые зубы.