— Я не хочу перемен, — откровенно заявила девушка некоторое время спустя и сжала в руках салфетку. — Не хочу перемен, связанных с тобой, — ответила она на его взгляд своим не менее внимательным взглядом. — Это не к чему, ты так не считаешь?

— Думаешь, надо продолжить эту бессмысленную войну? — едва сдерживаясь, спросил Антон. — Так?

— Между нами нет войны, — ответила девушка, тоже начиная раздражаться. — Между нами… мир, — она усмехнулась. — Конечно, мир в нашем понимании, который возможен лишь для нас. Но и этого для нас достаточно, — она задумчиво покачала головой. — Ничего иного я не хочу. Да это и не нужно никому из нас.

Антон хотел возразить, но Даша, приподнимаясь из-за стола, перебила его.

— А теперь, — произнесла она, — мне нужно идти.

— Куда? — встал за ней следом мужчина. — Новый год ведь. Я думал, это семейный праздник, и мы…

— Я обещала Лесе, что мы отправимся на Ёлку, — перебила его Даша. — И к тому же, — опустила она глаза, — мы не семья, — ее семьей был дядя Олег, когда его не стало, перестала существовать и семья.

Губы Антона сжались, лоб исполосовали морщинки, но не из-за последнего ее высказывания.

— С ним? — выдавил он сквозь зубы. — На Ёлку пойдешь, с ним?

Она поняла, кого он имеет в виду, но все равно переспросила:

— О ком ты?

— Ты прекрасно знаешь — о ком! — вспылил Антон. — Этот твой… друг… пойдет с тобой?

— Да. Паша будет с нами, — удовлетворенная его гневом, но не понимая его причины, проговорила Даша. — Он подвезет меня до дома…

Антон сунул руки в карманы брюк и, поморщившись, уткнулся взглядом в сторону.

— Отлично, — сухо пробормотал он. — И плевать на праздник. Так?

— Не понимаю твоего праведного гнева, — откровенно призналась она, покачав головой. — Мы никогда не были семьей, зачем же ломать комедию?

— Мы могли бы ей стать, — упрямо заявил Вересов. — Но ты не даешь нам ни единого шанса!

— Ты же не давал! — вызывающе вздернула подбородок она. — И нас нет. Есть ты, есть я. Ты — мой опекун, я — твоя воспитанница. Точка. Через два года расстанемся, поминай, как звали. Конец нашей счастливой семейной истории, — скривилась она, горько усмехнувшись. — Так зачем притворяться?

— Ты злишься, — отметил Антон с некоторой долей удивления. — Почему?

— Ты придумываешь, — отозвалась она со сдержанным равнодушием.

Да, она злилась. Откровенно злилась, но о причинах не хотела задумываться. Она посмотрела на него с другой стороны, с той, с которой на него смотрел дядя Олег. И увидела в Антоне то, что в сыне видел он. А она не могла себе позволить променять болезненные воспоминания того, что он сделал когда-то по отношению к ней, на то, что он сейчас пытался делать. Не всегда умело и искусно, но он пытался. Она не хотела видеть в нем хорошее, даже если оно в нем и было, — а оно в нем было! Она не могла переступить через прошлое, забыть воспоминания, наступить на горло гордости. Сейчас это не казалось ей возможным.

— Я спешу, прошу меня простить, — она выскользнула из-за стола.

— Когда тебя ждать? — крикнул Антон ей вслед.

— Не жди, — послышался ее ответ.