И снова фотографии. Дженни с младшим братом в купальных костюмах летом где-то под Скрентоном. Брат Эдди, умерший когда ему было двенадцать.

— Эдди прекрасно рисовал. Я думаю, из него вышел бы настоящий художник, — сказала Дженни. — У меня сохранились кое-какие его рисунки.

Роберт взглянул на нее. Лицо ее сделалось печальным, но в глазах не было слез.

— А тот человек, о котором ты говорила тот, что появился у вас перед тем, как заболел твой брат, как он выглядел?

— О, — Дженни устремила взгляд в пространство, — самый обычный человек, — сказала она — Каштановые волосы, карие глаза. Лет сорока пяти. Немного тяжеловат. У него была вставная челюсть.

Роберт улыбнулся и. почему-то почувствовал облегчение. Во всяком случае, этот человек совсем не такой, как Дядюшка Смерть из его снов. Роберт боялся, что они окажутся похожи.

— А что? — спросила Дженни.

— Да знаешь, время от времени я вижу странный сон. Будто я подхожу к какому-то человеку, он сидит один за столом и одет, как священник. Я его спрашиваю: «Вы не дядюшка Грин?», а иногда «Вы не дядюшка Смит?» иди «дядюшка Джонс», или как-нибудь еще. А он поднимает на меня глаза и с улыбкой говорит «Нет, меня зовут Дядюшка Смерть».

— А потом что?

— Потом я просыпаюсь

— А как он выглядит?

— У него прямые черные волосы и седые виски. В одном из зубов, сбоку, блестит золото. Очки в черной оправе, — Роберт пожал плечами. Он мог бы описать этого человека подробнее. Мог бы даже нарисовать его портрет. Он отвернулся, заметив внимательный взгляд Дженни.

— И после этого ты бываешь подавлен?

— Да нет, недолго. Может быть, минуты две, — улыбнулся Роберт. Он встал. — Могу я чем-нибудь помочь на кухне?

— Нет, спасибо. Я думаю, смерть всегда приходит в образе какого-то человека И когда его встретишь, то наверно, сразу узнаешь, потому что тут же почувствуешь он имеет к тебе самое прямое отношение.

Роберт хотел сказать «Ерунда!», но промолчал. Дженни воспринимала все, о чем говорила, очень серьезна это было видно.

— Я еще не был у тебя наверху. Не устроишь ли мне экскурсию?

Наверху было четыре квадратные комнаты, выходящие в холл, и ванная. Комнаты были скудно, но уютно обставлены, везде виднелись цветочные горшки. Их было не много и не мало, а как раз столько, сколько нужно. Часть цветов на высоких викторианских подставках возвышавшихся над пологом фута на четыре.

— Есть у тебя отвертка? — спросил Роберт.

— Конечно. Зачем?

Он показал на дверцу шкафа, которая осталась приоткрытой, хотя он попытался ее закрыть

— Я ее мигом прилажу. И окно в спальне. Переставлю задвижку, и тебе не придется подпирать раму книгой.

Дженни спустилась в кухню за отверткой и вернулась, неся еще и молоток, и шурупы

Через сорок пять минут Роберт спустился вниз, переставив две дверные задвижки и задвижку на окне, к тому же он снял в ванной стеклянную полку — она шаталась и грозила свалиться — и прикрепил ее к деревянной панели под шкафчиками с лекарствами Дженни должна была подняться и принять работу.

— Надо же! — воскликнула она — У меня бы на это ушла неделя.

Роберт заметил, что она надушилась

— Я захватил вино, — вдруг вспомнил он. Он надел галоши и пошел к машине.

Вернулся он с бутылкой белого вина, которое как раз подошло к цыпленку.

Они не просидели за столом и пяти минут, как на подъездной дорожке показался автомобиль

— Ну вот, несет кого-то! — сказала Дженни, подходя к дверям.