— Судиться, говорите? — самым сочувственным, на какой только был способен, тоном поинтересовался Олег, опускаясь на длинный диван, стоявший возле окна. Хозяин кабинета, выбравшись из-за стола, еще раньше пристроился на этом же диване.

— Что, не верят в подлинность вашего банкротства? — Олег решил действовать без экивоков, в лоб.

— А вы, я вижу, наслышаны уже, — с горечью усмехнулся Голдин и, вздохнув, добавил: — Вы правы, не верят… Всю душу из нас с Иваном Петровичем, это наш главбух, вытряхнули, да и в бухгалтерии сотрудники все доведены практически до нервного срыва…

— И что, совсем безосновательно?

— Абсолютно! — твердо произнес Голдин и нервно мотнул головой. — Но… вы ведь к нам, насколько я понял по словам Жени, в связи с гибелью Вадика? Кошмар!.. Вот это правда кошмар! Надеюсь, вы найдете этих подонков… Господи, бедный Вадим, бедная Лариса… А уж о том, что будет теперь с нами, и вовсе молчу…

— То есть?

— Поймите, если хочешь придраться, всегда найдется к чему, особенно в нашей сфере… Вадима больше нет, следовательно, всех собак будут вешать на нас… На меня в первую очередь… Господи, знать бы, у кого поднялась рука…

Илья Семенович снова мотнул головой и дернул ворот своей рубашки — словно ему стало душно.

— Как же я надеюсь, что вы найдете негодяев… — почти прошептал он.

— Обязательно найдем, — произнес Олег, — конечно, если вы будете с нами искренне сотрудничать. Должны же быть у вас, Илья Семенович, какие-то вполне основательные соображения на этот счет? Вы, насколько знаю, много лет проработали с Суриным, наверняка знаете и его друзей, и, главное, врагов…

Голдин секунду помолчал, задумчиво глядя перед собой, прежде чем заговорить.

— Друзья, враги… — произнес он наконец невесело. — В наше время, к сожалению, разобраться, кто тебе враг, а кто друг, сложно. Особенно когда речь идет о таком крупномасштабном человеке, как Вадик.

— И все же.

— Да, конечно, я просто размышляю… Разумеется, для меня гибель Вадима — потрясение, и я задумался над вопросом — кто? — сразу же… Примечательно, что убили его вскоре после того, как мы объявили о банкротстве, думаю, вы тоже увязали между собой эти два факта…

Олег молча кивнул.

— Конечно, врагов у Вадика было пруд пруди, я бы сказал, всегда… Но ведь до сих пор никаких попыток убить, ни одного покушения, поверите?

— Действительно, редкий случай! — согласился оперативник. — Помнится, в начале девяностых банкиров, простите, отстреливали, словно диких уток в охотничий сезон, причем и более мелкомасштабных, чем господин Сурин… Кто был у него «крышей»?

Вопрос прозвучал для Голдина неожиданно, чего, собственно, и добивался Олег. И был удовлетворен полностью, заметив, как Илья Семенович едва заметно вздрогнул.

— «Крышей»?.. — Он явно тянул время, прежде чем ответить. Капитан промолчал, и Голдин вынужден был продолжить: — Да, вы правы… Без «крыши» в те годы не обошлось… Поначалу, если память мне не изменяет… Только не обижайтесь! Но… милицейские… Правда, недолго.

— Что вы, какие обиды? — улыбнулся Александров. — Ну а после?

— После?.. Был тогда такой мелкий бандюган-рэкетир Январев… — неохотно выдавил из себя Голдин.