— Курить бросай, — сказала Сонька, отмахиваясь от дыма.

— Прости, забыл, — ответил он и открыв окно выбросил окурок. — Они потеряли нас.

Санникова от услышанного, затрясло как осиновый лист на ветру. Он знал, что менты за глаза называют его Циклоп, и его всегда корежило от этого гадкого слова. Сквозь зубы, он яростно пробубнил:

— До связи!. -Вот же суки, я вам покажу Циклоп, я бля… вас всех сделаю «Циклопа...ми», будут твари знать, как меня унижать, — сказал разгневавшись не на шутку Валентин.

Васильевич спокойно выехал на перекресток и остановившись, точно по пробуксовке УАЗика Валентина определил в каком направлении он уехал.

Не спеша он влез в машину и сказал следователю:

— Он Тимофеевич, дурак, и не знает нашей местности! Сейчас он поперся налево по большаку! Пока будет там круги наматывать, мы его перехватим в районе Городища! — сказал спокойно Селезнев и свернув с главой дороги съехал на проселок. — Там есть один хитрый поворот со спуском, тормозить будет. Вот и примем его под белы рученьки! На том повороте машина будет, как на ладони! Деться будет ему некуда.

Селезнев свернул и что было сил, вдавил педаль газа. Машина, виляя задом по щебенке, понеслась, выкидывая из-под колес шлейф камней. Торопиться Селезневу не было никакого смысла. Он точно знал наперед, где пересекутся их пути. Срезав десять километров, он будет ждать его в точно установленном месте. А миновать его по другим дорогам практически невозможно. Селезнев, проехав по бывшей насыпи железной дороги, которая вела через болото, уже через несколько минут выскочил в районе Городища, куда через леса и поля подходил большак. Загнав машину в куст напротив поворота, Иван сел на подножку и достал автомат. Передернув затвор, он положил его колени и закурил, стараясь успокоиться.

— Минут через пять, он здесь появиться! — Сказал он Тимофееву, — Можешь перекурить! Отсюда ему хода нет!

— Хорошо Васильевич, что ты все дороги знаешь в своем районе. — Ответил Тимофеев, передергивая табельный ПМ.

Как Иван предполагал, УАЗик Циклопа минут через пять показался из-за поворота. Он летел с такой скоростью, что уже можно было не стрелять. Валентин не знал особенности местных дорог и не мог предположить, что крутой поворот сразу перейдёт в спуск, который упрется в олешник. Васильевич для подстраховки прицелился. Поймав правое колесо тюнингованного УАЗа в прицел, он плавно нажал на спуск. Трассирующая пуля, разрезав расстояние до машины красным пунктиром, впились в резиновую покрышку, разорвав её лохмотьями. Машина в потеряв устойчивость одно мгновение перевернулась к верх колесами. УАЗ с мотором от БМВ взревел словно раненый зверь и покатилась вниз с бугра. Ветровое стекло выкрошилось и из машины на полном ходу вывалилось тело женщины, которое тут же, было подмято под себя тяжелым кузовом УАЗа. Немецкие ордена и медали высыпались по всей траектории падения, сверкая на солнце тысячами маленьких зеркал. Пыль, дым заволокли местность. Сквозь неё донесся жуткий крик раненого человека. Селезнев, держа автомат наготове, подошел к перевернутой машине. Из неё торчало окровавленное тело Валентина Санникова, придавленное к сидению мятым железом кузова. Сжимая от боли свои челюсти, он взглянул на Ивана, глазами затравленного волка.

— Что Ваня, — долг платежом красен!? Долг решил отдать? Пристрели меня прямо сейчас! Пристрели меня сука! Пристрели же, не дай мне подохнуть, — стал в истерике кричать Циклоп, скрепя зубами от боли. По его скорченной физиономии было видно, что Валентин испытывает жуткую боль.