Рядовой первого класса Джеральд Готт и нагруженный мясом гроб занимают середину кузова. Морпехи сидят вдоль бортов, как почетный караул. Шафто смотрит через груду мертвечины на Еноха Роота, который старательно делает невозмутимый вид. Шафто понимает, что надо ждать, но утерпеть не может.

— Что вы здесь делаете ? — спрашивает он.

— Подразделение перебрасывается, — говорит преподобный, — ближе к линии фронта.

— Мы только что с корабля, — отвечает Шафто. — Разумеется, мы приближаемся к линии фронта. Удаляться можно было бы только вплавь.

— Пока мы на колесах, — спокойно говорит Роот, — куда все, туда и я.

— Я не про это, — говорит Шафто. — Я про то, зачем подразделению капеллан?

— Вы не вчера в армии, — говорит Рост. — В каждой части должен быть капеллан.

— Дурной знак.

— Дурной знак иметь в части капеллана? Почему?

— Значит, эти жопотрясы считают, что будет много похорон.

— Вы придерживаетесь того мнения, что священник нужен только на похоронах? Занятно.

— И на свадьбах с крестинами, — говорит Шафто. Остальные морпехи давятся смехом.

— Не смущает ли вас несколько первое задание подразделения 2702? — спрашивает Енох Роот, выразительно глядя сперва на покойного Готта, потом на Шафто.

— Смущает? Послушайте, преподобный, на Гуадалканале я делал такое, по сравнению с чем все вот это — занятие для благовоспитанных школьниц, так их за ноги.

Остальные морпехи считают, что Шафто отбрил, так отбрил, однако Роот не унимается:

— А вы знаете, зачем делали это на Гуадалканале?

— Ясное дело! Чтобы остаться в живых.

— А сейчас зачем?

— Хер его знает.

— Раздражает вас это немножко? Или вы просто тупой солдафон, которому все до лампочки?

— Да, преподобный, тут вы меня поддели, — говорит Шафто и, помолчав, добавляет: — Признаюсь, малость любопытно.

— Пригодился бы в подразделении 2702 человек, способный ответить «зачем»?

— Наверное, — нехотя соглашается Шафто. — Просто дико как-то, что у нас капеллан.

— Почему дико?

— Потому что это такое подразделение.

— Какое? — спрашивает Роот не без некоего садистского удовольствия.

— Не положено говорить, — отвечает Шафто. — Да я и не знаю.

С горы вьются исполинские серпантины и, пройдя через ряд полосатых арок, спускаются к железнодорожным путям. «Стоишь тут, на хер, как в лотке пинболла», — говорит Б. Шафто, глядя вверх, туда, откуда они только что приехали, и воображая, что может скатиться из касбы. Они едут на юг вдоль железнодорожных путей и оказываются на территории отвалов, угольных куч, дымовых труб. Шафто — бойскаут с Великих озер — узнает все словно через какую-то бесконечную межкультурную зубчатую передачу. Грузовик останавливается перед «Sociйtй Algйrienne d'Eclairage et de Force» — уродливым колоссом с двумя дымовыми трубами, перед которым навалена самая высокая угольная куча. Они у черта на куличках, но их явно ждут. Здесь — как и повсюду, где бы ни появилось подразделение 2702, — проявляется странный Эффект Раздувания Званий. Гроб заносят в здание АКОЭ два лейтенанта, капитан и майор под присмотром полковника! Рядовых вообще не видать; Шафто, простой сержант, с тревогой гадает, какую работу найдут ему . Одновременно сказывается Эффект Отсутствия Проволочек — там, где Шафто ожидает бумажной волокиты по меньшей мере на полчаса, выбегает офицер, машет руками, и гроб пропускают.