Процессия свернула со Срединной улицы к Собору. У ступеней храма один из халогаев придержал коня, пока император спешивался.

Носильщики и все телохранители, кроме двоих, остались снаружи.

Пара избранников, сопроводившая императора и его супругу в Собор, проиграла, когда кидали жребий. Халогаев не трогали гимны и молебствия Фосу.

Завидев Криспа, диакон поклонился.

— Сядете близ алтаря, как обычно, ваше величество? — осведомился он.

— Нет, — ответил Крисп. — Сегодня я послушаю проповедь из императорской ложи.

— Как пожелает ваше величество. — Священник с трудом скрывал удивление. — Лестница в том конце притвора.

— Я знаю. Благодарю, святой отец.

Один из халогаев шел перед супругами, второй — за их спинами, изготовившись к бою, хотя до службы оставался почти час, и в притворе не было никого, кроме них самих, Автократора с императрицей и нескольких священников.

— Я бы лучше осталась внизу, — пожаловалась Дара, поднимаясь по лестнице. — Из ложи через решетку ничего не видно, да и слишком далеко, а половина проповеди сливается в сплошной шум.

— Знаю. — Крисп одолел последний пролет и вступил в царскую ложу. Скамьи из светлого дуба были здесь изукрашены каменьями еще роскошнее, чем внизу. Решетка с цветочным узором блестела перламутром и серебром. Крисп глянул вниз. — Видно неплохо, а громовой глас Пирра грешно не разобрать. Я хочу выяснить, о чем он проповедует, покуда меня нет в храме, и что тут творится.

— Соглядатаи справились бы не хуже, — заметила Дара.

— Своим ушам я больше верю. — Крисп и сам не знал почему вероятно, потому, что императорскую корону он носил менее полутора лет и до сих пор пытался все делать сам. К слову сказать, Пирр вряд ли станет менять проповедь оттого, что его слышит император.

— Ты просто хочешь поиграть в лазутчика, — укорила его Дара.

Крисп смущенно улыбнулся.

— Наверное, ты права. Но спускаться вниз теперь еще глупее, чем сидеть здесь.

Дара закатила глаза, но ничего не ответила.

Храм заполнялся народом. Когда собравшиеся встали, поднялись со скамьи и Крисп с Дарой — патриарх встал у алтаря.

— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, милостью твоей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать, — возгласил Пирр, и все собравшиеся повторили символ веры за ним вслед — все, кроме двоих халогаев; те стояли за спиной Криспа, неподвижные, молчаливые и скучающие, как статуи.

За символом Фосовой веры последовали молитвы, и за ними гимны, распеваемые как паствой, так и стоящим пообок алтаря монашеским хором.

— Да услышит Фос мольбы наши и песнь сердец наших, — проговорил Пирр, когда последние отзвуки гимна затихли под куполом.

— Да услышит, — отозвались молящиеся и по знаку патриарха опустились (Дара — с облегченным вздохом) на скамьи.

Прежде чем начать проповедь, Пирр помолчал секунду, собираясь с мыслями.

— Сегодня я начну с тридцатой главы святых писаний Фоса, произнес он. — «Ежели воспримете сердцем волю бога благого, исполнится вам воля его: праведным благодатью воздастся, и злодеям — страданием. Тогда кончится царствие Скотоса в конце времен, а чистые духом пожнут награду заветную и во веки веков будет омывать их свет владыки благого и премудрого».

Также в сорок шестой главе читаем: «Но отвергающий Фоса есть творение Скотоса, и взор князя тьмы радуется ему».