Близ Вехового Камня возвели деревянный помост. Там Криспа ждал бритоголовый седобородый человек в синей с золотом парчовой рясе. Император подъехал к помосту. Поймав взгляд священнослужителя, Крисп едва заметно кивнул. Савиан кивнул в ответ. Выглядел он весьма почтенно — как в свое время Пирр и Гнатий. Как сказал сам священник, насколько ему подойдут патриаршие сапоги, покажет время. И все же первый взгляд на нового патриарха вселил в Криспа надежду.

Лестница на помост находилась со стороны красного гранитного обелиска, от которого отмерялись расстояния по всей империи. Гейррод придержал Прогресса, пока Крисп спешивался.

— Спасибо, — сказал император.

Он шагнул к лестнице и замер. Голова Гнатия еще лежала у подножия Вехового Камня рядом с табличкой, описывающей его преступления. После нескольких недель под дождем и ветром без таблички голову было не узнать. «Сам виноват», — подумал Крисп мстительно и спокойно, неторопливо взошел на помост.

— Ты победил еси, Крисп! — воскликнул Савиан, когда император поднялся наверх.

— Победил еси! — откликнулась толпа. Савиан распростерся перед императором, коснувшись лбом грубо оструганных досок.

— Встаньте, пресвятой отец, — сказал Крисп.

Патриарх поднялся на ноги. Повернувшись лицом к толпе, он поднял руки в благословении и прочел символ веры:

— Благословен будь, Фос, владыка благой и премудрый, милостью своей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.

Крисп повторял молитву за ним вместе с бесчисленным множеством собравшихся на площади. Голоса вздымались и опадали, как прибой. Криспу показалось, что если бы он несколько раз прослушал эту титаническую молитву, то понял бы, как жрецы-целители и чародеи впадают в транс.

Но, вместо того чтобы повторить символ веры, Савиан обратился к толпе, забившей площадь Паламы:

— Мы называем нашего Автократора наместником Фоса на земле. Обычно эти слова кажутся нам лишь фигурой речи, приятной выдумкой, даже лестью человеку, восседающему в Тронной палате. Ибо мы знаем, что, хоть и правит нами, он лишь человек и наделен всеми человеческими недостатками.

Но бывают годы, народ видесский, когда мы видим, что пышный титул — это не просто название. И такой год мы пережили только что. Великое зло надвинулось на нас с севера, и лишь милостью бога благого смог наш заступник одолеть его.

— Ты победил еси, Крисп! — Клич пронесся над площадью.

Савиан, не оборачиваясь, покосился на Криспа. Тот помахал, и крики еще усилились. Крисп помахал снова, требуя тишины. Шум медленно утих.

Патриарх продолжил речь. Крисп слушал ее вполуха; ему хватило начальных фраз, чтобы понять — такого человека, как Савиан, он и хотел видеть в синих сапогах: умного, богобоязненного и в то же время помнящего, что император есть высшая власть в Видессе.

Вместо того чтобы слушать речь, Крисп разглядывал толпу на площади, а заодно и парад. Полк за полком выходили на площадь. За его телохранителями и разведчиками Саркиса шли северяне, перешедшие на видесскую службу. За ними ехал полк Богорада, остановивший халогайских конников. За ними — отряд моряков Канария: без дромонов старшего дрангария северяне спокойно пересекли бы Астрис и ждали бы на северном берегу удобного момента вторгнуться в Кубрат вновь. Отряд армейских музыкантов, игравших всю дорогу по Срединной улице, смолк, выйдя на площадь, чтобы не заглушать Савиана.

Патриарх завершил свою речь в тот миг, когда последний отряд вышел на площадь.

— Теперь, — произнес он, указывая на Криспа, — пусть сам император расскажет вам о преодоленных опасностях и об одержанных победах.