Скьелд отличался от вымытых и вычищенных до блеска городов кибернетиков грязными водостоками, потеками на стенах домов и пробивавшейся местами сквозь мостовую травой, но Деймона все это не смущало. Если бы не неясное чувство тоски, он радовался бы всем сердцем пребыванию в нейтральной зоне. Здесь не действовал вшитый под кожу нейрочип, здесь Деймон был недосягаем для следящих систем и полицейских служб. Конечно, на нейтральной зоне невозможно затеряться – она слишком мала, иначе редкий солдат возвращался бы из отпуска. Но почувствовать хотя бы иллюзию свободы можно.

Деймон брел, не задумываясь о направлении. Его мысли были заняты размышлениями о своей горестной судьбе. Детство у него было безоблачным, хоть он и рос фактически без родителей – в кибернетическом обществе семья перестала быть фактором, соединяющим людей.

Женщины сходятся с мужчинами, только чтобы родить ребенка, которого затем отдают в интернат. А там из толпы галдящих малышей воспитывают будущих законопослушных граждан. Первоначальный отбор происходит очень рано – детей с выдающимися способностями отсеивают из общей массы и растят, нещадно пичкая знаниями. Со временем большинство из них становятся учеными – в мозг вживлены микросхемы, в затылок вделан разъем для подключения к исследовательской сети. В таких сетях совместными усилиями десятков людей и обслуживающих их компьютеров рождаются новые изобретения.

Здоровых и крепких детей сызмальства готовят в солдаты. Тренировки физические и психологические предваряют будущее преображение, которое состоится после того, как индивид закончит расти. Тогда из обычных ребят делают киборгов, сращивая живые ткани с синтетикой и металлом, накачивая вены обогащенной кровью и впаивая под череп быстродействующий нейрочип для контроля над мозжечком и нервной системой. Боль и страх этим солдатам неведомы, как и большинство человеческих эмоций.

А все остальные, кто не вышел ни мозгами, ни мышцами, остаются в среднем классе. Здесь уже есть возможность выбора – стать техником, администратором или просто мусорщиком. Для престижных должностей, таких как контролер киберсистем, нужно много учиться и всячески проявлять лояльность и гражданскую сознательность. У Деймона с этим было туго, но и в мусорщики он не попал, потому что был не совсем бездарен и потому что не хотел прочистки мозгов.

Его нынешнее общественное положение не блистало высотой, зато имело свои плюсы – такую мелкую сошку, как он, незачем жестко контролировать, вживляя в мозг ментальный сканер, который реагирует на запрещенные мысли. Из электронной начинки у него был только маленький чип на затылке, который каждому гражданину положен в качестве паспорта и поискового маячка одновременно.

Раньше, лет пять назад, можно было удалить чип и улепетнуть за кордон, если знать, кому дать денег за незаконную операцию. А можно было еще круче: заплатив какому-нибудь хакеру на стороне, перепрограммировать чип и заделаться шишкой. Ну не шишкой, конечно, а так, шишечкой мелкого пошиба – крупный подлог раскусили бы сразу. Но сейчас ни того, ни другого сделать уже было нельзя. В связи с войной контроль над гражданами усилен предельно, да и гайане перебежчиков не жалуют, хотя в мирное время они к себе народ пускали, особенно мужчин.

На нейтральной зоне еще можно провернуть кое-какие делишки – все подпольщики сюда перекинулись. Да вот беда: чтобы исчезнуть из системы, надо быть дяденькой небедным. И к тому же со дня на день нейтральная зона перестанет быть нейтральной – это Деймон чуял кожей, и от этого ему становилось грустно и одиноко. Вернувшись в отель «Белый пони», Деймон немало удивился, когда обнаружил на информационном мониторе в своем номере надпись: «Вам пришло сообщение. Желаете прочесть?»

– Ну, допустим, желаю, – пожал плечами Деймон.

Текст, появившийся на экране, заставил его призадуматься.