Я высказал еретическое мнение о том, что разница между старшим и средним классами не имеет никакого отношения к очереди за прохладительными напитками. Реппертон пригласил меня выйти вместе с ним. Очередь сразу же перестроилась и образовала несколько настороженных кружков, которые так часто предшествуют всеобщей свалке.

Один из преподавателей подошел к нам и предотвратил ее. Реппертон обещал подловить меня позже, но так и не сдержал своего слова. Больше я с ним не сталкивался, если не считать почти ежедневных встреч с его фамилией в списках остающихся после уроков, которые перед последним занятием вывешивались в холле. Кажется, его пару раз выгоняли из школы, и, как я полагаю, подобное внимание к его персоне было верным признаком того, что этот парень не состоял в Лиге Молодых Христиан.

Я рассказал Эрни о своем знакомстве с Реппертоном, и он уныло кивнул головой. Затем он потрогал синяк, который уже приобрел отвратительный лимонный оттенок. Он был в горячке.

— Реппертон разукрасил тебе лицо?

— Угу. Эрни сказал мне, что знал Реппертона по обучению в автомеханических мастерских. Такая уж была ирония несчастной школьной судьбы моего друга, что интересы и способности Эрни вовлекали его в непосредственный контакт с людьми, которые находили свое призвание в том, чтобы выдавливать внутренности из человека по имени Эрни Каннингейм. Когда Эрни ходил на начальные автокурсы, известные как «Основы механики для детей», один ребенок, которого звали Роджер Гилман, сполна заставил его умыться кровавым дерьмом. Это звучит довольно вульгарно, но ничего изящного о той истории не скажешь. Гилман именно заставил его умыться кровавым дерьмом. Эрни не ходил в школу несколько дней, а Гилман получил двухнедельные каникулы, которыми весь инцидент элегантно завершился. Сейчас Гилман сидел в тюрьме по обвинению в бандитизме. Бадди Реппертон был в кругу друзей Роджера Гилмана и более или менее заменял его на месте вожака команды. Для Эрни посещение занятий в механических мастерских было вроде визитов в демилитаризованную зону. Если до семи часов он оставался целым и невредимым, то опрометью выскакивал оттуда и с шахматной доской под мышкой бежал в шахматную секцию, размещавшуюся в другой части школы. Конечно, не все сокурсники старались извести его, среди них было много неплохих ребят, но все они держались своих разрозненных групп и старались не замечать того, что творилось вокруг. В эти группы обычно попадали пареньки из бедных кварталов Либертивилла, настолько серьезные и невозмутимые, что вы по ошибке могли посчитать их дебилами. Большинство из них носили длинные волосы, заплетенные в косичку, потертые джинсы и майки с короткими рукавами и выглядели как безнадежные рудименты 1968 года, но в 1978-м никто из этих ребят не хотел свергать правительство, все они хотели вырасти в преуспевающих дельцов.

Механические мастерские были последним пристанищем отъявленных изгоев, которые не столько посещали школу, сколько отбывали в ней наказание. И теперь, когда Эрни произнес слово «Реппертон», я подумал о дюжине парней, вращавшихся вокруг него как планеты Солнечной системы. Почти всем им было под двадцать лет, и они все еще не могли выбраться из школы. Троих я знал это были Ванденберг, Сэнди Галтон и Шатун Уэлч. У Шатуна на самом деле было имя Питер, но его звали Шатуном, потому что его можно было видеть на всех рок-концертах Питсбурга, шатающегося снаружи и выискивающего жертву, располагающую избытком наличных денег.

Бадди Реппертон купил по символической цене голубой «камаро» 1975 года выпуска, который два раза перевернулся возле Скуантик-Хиллз-Стейт-парк, а Эрни сказал, что покупка не обошлась без участия одного из картежников Дарнелла.