— Ты же сказал, что он отобрал у тебя ключ от ящика с инструментами.

— Да, ты прав. Меня еще ниоткуда не выдворяли. — Казалось, что он вот-вот заплачет.

— Все равно это гнилое место. Уилл Дарнелл — настоящая задница.

— Думаю, было бы глупо оставаться там, — произнес он. — Даже если Дарнелл разрешит мне вернуться, там будет Реппертон. Мне придется снова драться с ним…

Я хмыкнул и стал насвистывать тему из «Рокки».

— И ты можешь заткнуться, пока мы не въехали в какой-нибудь фонарный столб, — продолжал он. — Я бы снова избил его. Но дело в том, что он может прийти с монтировкой. И не думаю, что в этом случае Дарнелл остановит его.

Я не ответил, и Эрни, наверное, решил, что я согласен с ним, а я не был согласен. Я не верил, что его старый, проржавевший «плимут-фурия» мог быть главной целью. И если бы Реппертон вдруг почувствовал, что не может самостоятельно уничтожить главную цель, то он бы просто позвал на помощь своих дружков — Дона Ванденберга, Шатуна Уэлча и иже с ними: мальчики, прихватите с собой велосипедные цепи, у нас вечером будет одно дельце.

У меня мелькнула мысль, что они, пожалуй, могли убить его. Не просто извести, а по-настоящему убить. У ребят вроде них такое случается. Просто их развлечения заходят немножко дальше, чем обычно, и один ребенок оказывается мертвым. Иногда вы читаете об этом в газетах.

—..ее?

— А? — Я совсем забыл о присутствии Эрни. — Мы подъезжали к его дому.

— Я спросил — у тебя есть какие-нибудь соображения о том, где бы я мог держать ее?

Машина, машина, машина. Больше он ни о чем не хотел говорить. Мне это начинало напоминать заезженную пластинку. Точно припев какой-то забытой песенки обрывался на полуслове и начинался сначала. Но что там было дальше? Я не мог вспомнить. А Эрни, если знал, то не подавал вида.

— Эрни, — сказал я. — По-моему, тебе следует побеспокоиться о более важных вещах, чем безопасное место для твоей машины. Я хочу знать, где ты собираешься найти безопасное место для себя?

— А? О чем ты говоришь?

— Я спрашиваю, что ты собираешься делать, если Бадди и его дружки решат свести с тобой счеты?

Его лицо неожиданно стало мудрым и проницательным — оно так быстро стало мудрым и проницательным, что мне стало страшно. Такие лица я видел по телевизору, когда мне было девять лет — лица с мудрым прищуром глаз, принадлежавшие солдатам, которые утопили в дерьме самую оснащенную и самую вооруженную армию в мире.

— Дэннис, — сказал он, — я сделаю все, что в моих силах.

10. ЛЕБЭЙ УХОДИТ

Как раз на экраны вышла киноверсия «Подонков», и в тот вечер я повел на нее свою первую подругу. Мне фильм показался глупым. Моей подруге он понравился. Я сидел и смотрел, как совершенно нереальные тинэйджеры пели и танцевали (если уж говорить о чем-то более или менее похожем на реальных тинэйджеров, то я бы назвал несколько фрагментов из «Джунглей на классной доске»), а мои мысли витали довольно далеко. И вдруг меня озарило, как иногда бывает, когда вы не думаете ни о чем определенном.

Я извинился и пошел в фойе, к телефону-автомату. Мне не хотелось ждать до конца сеанса, потому что у меня появилась одна замечательная идея. Эрни должен был одобрить ее.

Он сам снял трубку:

— Алло?

— Эрни, это Дэннис.

— Да, Дэннис.

Его голос был таким ровным, что я даже немного испугался.

— Эрни? С тобой все в порядке?

— Да. Я думал, ты с Розанной пошел в кино.