— Да, это было лучшее время, — со вздохом закончил свой рассказ Кропоткин.

— О чем вы пишете теперь? — спросил Гинцбург. — Вероятно, события последнего времени дали вам огромный материал?

— О, нет, — отвечал Петр Алексеевич, — пишу об этике.

Работу в Дмитрове над рукописью второго тома «Этики» в неимоверно трудных бытовых условиях тех лет — к ним надо добавить еще преклонный возраст и плохое здоровье — следует считать тем «саморасточением», о котором Кропоткин писал. До мая 1920 года с ним работала машинистка Дмитровского союза кооператоров, но, когда она уехала, ему пришлось перепечатывать рукопись самому. Он не мог работать в библиотеках и использовал лишь свои многочисленные выписки из книг, которых много накопил за долгую жизнь.

Неоконченная «Этика» Кропоткина — его «лебединая песнь». В ней — последние его мысли, последние обобщения… Это как бы дань родине, которую он покинул беглым узником более сорока лет назад и куда наконец вернулся. Это и его завещание.

Глава вторая ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ

Исход борьбы будет зависеть не столько от ружей и пушек, сколько от творческой силы, примененной к переустройству общества на новых началах…

Встречи с Лениным

Открыть «эру красного террора» значит признать бессилие революции идти далее по намеченному ею пути…

Конечно, Кропоткин не мог предположить, что один из тех русских социал-демократов, которых он слушал в Лондоне в 1907 году и презрительное отношение которых к крестьянству его просто возмутило, возглавит Россию, только что освободившуюся от самодержавия. Но так получилось в результате разгоревшейся борьбы за власть. Впрочем, борьбы почти не было: просто большевики вырвали эту власть у слабо державшегося за нее Керенского. Кропоткин видел непоследовательность политики Временного правительства, его медлительность в решении проблем, связанных с землей и организацией местного самоуправления. Большевики же с их лозунгами «Землю — крестьянам!» и «Вся власть Советам!» обещали решительные действия в этих направлениях. К тому же Ульянов-Ленин совсем неплохо писал о государстве, правильно понимая его как аппарат для насилия и угнетения. который в будущем будет упразднен, подчеркивая, что в этом он вполне согласен с анархистами.

Советы были созданы впервые во время революции 1905 года творчеством народных масс, и Кропоткину казалось, что ассоциация этих рожденных на местах органов самоуправления сможет заменить централизованную власть государства и обеспечить обществу политическую свободу. Надежды на торжество экономической свободы он связывал с кооперативным движением, тоже зародившимся «снизу». Поэтому он, хотя и очень сдержанно, поддержал произведенный большевиками при содействии левых эсеров и анархистов переворот в октябре семнадцатого.

Разочарование наступило достаточно быстро, но все же оставалась надежда на то, что сама жизнь заставит новую власть приступить к строительству общества подлинного народовластия, а не возвращаться к централизованному государству. Обстоятельства, однако, складывались крайне неблагоприятно. Провозглашенная большевиками диктатура пролетариата, разгон ими Учредительного собрания, в котором они не получили большинства, устранение из правительства представителей других социалистических партий — все это вызвало отрицательную реакцию в широких кругах общества. В 1918 году советское правительство приняло ряд мер, получивших название «политики военного коммунизма».