— Будьте любезны, дайте нам два сравнительных портрета. Они будут сильно отличаться?

— Как небо и земля, ваша честь.

— Расскажите подробней.

— Сережа Кротовский был очень домашним мальчиком, — начала баронесса, — Робким, застенчивым, замкнутым. Увы, ни живым умом, ни знаниями он не мог похвастать. Его родители рано умерли, а дела находились в упадке. Ни о каком дополнительном образовании и речи не шло. Сережа ходил в школу, но…

— Продолжайте, баронесса.

— Мне неловко об этом говорить. Не хочется накладывать темное пятно на светлую память о бедном юном графе…

— И все же, это требуется в интересах установления истины. Рассказывайте.

— Я съездила в пригородную школу, в которой учился граф. И попросила сделать копию его аттестата. Вот взгляните, ваша честь…

Судья взял в руки аттестат, нацепил на нос очки, начал читать.

— М-да, аттестат, что называется, с двойки на тройку. По всему получается, ни умом, ни знаниями юный граф не блистал. Продолжайте, баронесса.

— Благодарю, ваша честь. В день совершеннолетия он, — Гадюка обличительно указала на меня пальцем, — Заявился на фабрику…

— А на фабрике вы… — захотел уточнить судья.

— На фабрике я много лет занимала должность управляющего. Как могла, сводила концы с концами в захиревшем графском хозяйстве… он заявился на фабрику. И это был не робкий Сережа Кротовский, а демон в его обличии.

— В чем это выражалось, баронесса?

— До этого Сережа Кротовский ни разу не появлялся на фабрике и никогда не изъявлял подобного желания. А этот пришел и сразу начал показывать чудеса владения всеми тонкостями документооборота. Он был очень напорист, и даже жесток…

— Жесток?

— Именно. Он полностью подчинил себе волю старого слуги и заставил его избить одного из работников фабрики прямо у меня на глазах. А мне он угрожал и тут же, не сходя с места, уволил с должности. Воля ваша… — Гадюка умудрилась выдавить скупую слезинку, — Этот демон кого угодно способен убедить, даже купец Хоромников попал под его чары. Но только не меня. Я заявляю с полной ответственностью, он — не граф Кротовский.

После этих слов в зале поднялся шум. Люди не могли сдерживать переполняющих чувств.

— На кол его!

— Жечь демона!

— На дыбу… на дыбу…

Судья застучал молоточком по подставке.

— Тишина в зале… я буду вынужден удалять за неуважение к суду.

Кое-как успокоив толпу, судья предоставил слово моему адвокату.

— Госпожа, баронесса, — начал защитник, — Вы сказали, что граф заставил слугу избить одного из работников. Напомните нам, как фамилия того работника?

— Какое это имеет отношение к делу?

— И все же я настаиваю на ответе. Или это какой-то безымянный работник? Или может, вовсе несуществующий…

— Посконников, — сквозь зубы выдавила Гадюка.

— Погромче, пожалуйста, я не расслышал.

Баронесса метнула на адвоката гневный взгляд, но сразу подхватила себя, вернула на лицо прежнюю маску невозмутимости.

— Посконников, — повторила она четко и громко.

— Э-э… а напомните еще, не тот ли это Посконников, которого давеча поймали на краже?

Баронесса промолчала, зато Филиппыч не смог усидеть спокойно.

— Да он это, он! Бесова семя, я бы ему еще раз холку намылил безо всякого стеснения…

Осерчавший судья повелел вывести деду с заседания, но и когда его выводили, тот продолжал кричать:

— К Анютке домогался, гнида… какие зубы на каторге не выпадут, те ему сам выбью.