Мужество испанцев поколебалось, и Кортес, вознамерившийся во что бы то ни стало добиться того, что Веласкес не получит его добычу, пошёл на отчаянный шаг — так мог поступить лишь человек, жаждавший славы и золота, — он сжёг свои корабли.

Теперь у испанцев оставалось лишь два пути — сражаться или умереть. Горстка моряков и солдат, всего около шестисот человек, оказались в затруднительном положении — одни на берегу, без кораблей. Но и отступать некуда: сзади море. Чтобы выжить, они должны были победить армию могущественной индейской империи, состоявшую из миллионов воинов.

За Кортесом числится много грехов. Он был бесстыдным развратником, рабовладельцем, безжалостным противником, человеком, не питавшим уважения к властям. Но в данном случае он предстал во всём своём блистательном великолепии, продемонстрировав невероятные мужество и отвагу, какие только и позволяют завоёвывать королевства. Сжечь собственные корабли, загнать в угол себя и своих людей при шансах один к тысяче, в то время как заурядный человек, обычный командир отправил бы корабли за подкреплением... то был поступок muy hombre, настоящего мужчины, достойный Александра Великого в Тире, Юлия Цезаря в Мунде, Ганнибала, перебравшегося через Альпы вместе со слонами!

Но кроме отваги Кортес также проявил хитрость и ум, умело сыграв на ненависти покорённых ацтеками племён к своим поработителям.

С помощью доньи Марины, выступавшей в качестве переводчицы и советчицы, Кортес убедил индейские племена, платившие дань ацтекам, вступить с ним в союз. Ацтекских отрядов боялись не меньше, чем римских легионов или полчищ Чингисхана, но и ненавидели их тоже не меньше, а союз с прибывшими из-за моря чужеземцами помогал преодолеть страх.

Эта стратегия оказалась успешной. Когда Кортес двинулся на Теночтитлан, вместе с его солдатами выступили десятки тысяч индейцев, армии тотонаков, тлашкалтеков и других племён, которые решили использовать испанцев, чтобы поквитаться с распоясавшимися ацтеками за их бесчисленные набеги.

Но хотя испанцы обзавелись индейскими союзниками, ацтеки всё равно представляли собой самую мощную военную силу в Новом Свете. Если бы не прихоть судьбы — вера индейцев в то, что появление Кортеса на побережье Восточного моря означает возвращение Кецалькоатля, — Мотекусома вывел бы на поле боя армию, которая затопила бы ничтожное число испанцев, как море, в то время как грозные, никогда не отступающие благородные воители из сообществ Орла и Ягуара легко рассеяли бы индейских союзников. Нерешительность Мотекусомы стоила ему сперва трона, а потом и жизни. Он впустил испанцев в свой город без боя.

Один из конкистадоров, Берналь Диас дель Кастильо, написал историю Конкисты ещё до моего рождения. Это сочинение получило широкое хождение среди клириков Новой Испании, и отец Антонио велел мне прочесть его, дабы я ознакомился с истинной историей завоевания Новой Испании. Диас описал город Теночтитлан как подлинное воплощение мечты Кортеса и его людей, мечты о том, чтобы отыскать сказочное королевство, как нашёл его Амадис Галльский. Диас отмечает, что, когда испанцы в первый раз увидели Теночтитлан, они решили, что перед ними город из золота. Вот отрывок из его сочинения: «Когда мы впервые увидели множество городов и деревень, сооружённых на ноднхозери, узрели рядом большие города, стоявшие на суше, а также прямую ровную дамбу, ведущую в город на острове, и высящиеся над водой огромные, сложенные из камня и кирпича храмы, башни и здания, мы были поражены и сказали себе, что всё это подобно тем чудесам, что описаны в книге об Амадисе. А некоторые из солдат даже спрашивали, не сон ли это».

Разрешив испанцам войти в город, Мотекусома, которого «гости» удерживали в качестве пленника в его собственном дворце, попытался обратиться к своему народу. Хотя многие подданные в присутствии монарха благоговейно пали ниц, однако нашлись и такие, кто стал насмехаться над правителем, называя того человеком, которого белые люди обратили в женщину, так что теперь он годится только на то, чтобы кормить грудью младенцев и месить маисовую муку! Из толпы полетели камни и стрелы, и Мотекусома упал.