— Это нечестно! — вскричал Матео. — Мои дети голодают! Хлеба и справедливости!

   — Моей семье нечего есть! — подхватил я. — Чем же я их накормлю? Подошвами от своих сапог?

   — Наймиты вице-короля специально подожгли склады, чтобы взвинтить цены! — Это, как я понял, выкрикнул кто-то из тех, кому мы заплатили.

С десяток стражников из дворца вице-короля стояли на краю площади, в сторонке от толпы, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Им было не по себе, ведь недовольные превосходили их числом раз этак в пятьдесят. Сидевший верхом офицер воззрился с высоты на нас с Матео.

   — Мы все с голодухи передохнем! — заорал Матео. — А виноват во всём вице-король! Сам-то небось жрёт жирных тельцов, в то время как наши детишки мрут у нас на руках!

   — Дайте хлеба моим малюткам! — завопила какая-то карга. С виду она была так стара, что «малюток» впору было рожать её внучкам, но её крик тут же подхватили другие женщины.

Народ наседал на торговцев, требуя, чтобы те продавали маис мелкими, доступными простому народу партиями и по приемлемым ценам. Купцы в ответ огрызались; давка, толкотня и нервозность накаляли обстановку до предела. Люди, и без того уже заведённые, распаляли друг друга, разжигая ярость злобными возгласами. Те самые простолюдины, которые, бывало, как побитые псы, пускались наутёк при виде лишь одного носителя шпор с плетью в руках, теперь держались заодно, требуя хлеба и справедливости.

Офицер приказал своим людям следовать за ним и, раздвигая конём толпу, направился прямиком к нам с Матео, но мы принялись швырять в представителей закона вывернутые из мостовой булыжники. Когда народ расступился перед конём, офицер оказался у нас на виду. Мой камень пролетел мимо, а вот Матео угодил испанцу прямо по шлему, после чего принялся стаскивать его с лошади.

Громыхнул мушкет, и карга, вопившая насчёт своих несчастных малюток, упала на мостовую.

   — Убийство! — взревел Матео. — Убийство!

Его крик был мгновенно подхвачен сотней голосов. Единожды вспыхнув, насилие стало распространяться с той же быстротой, что и пожар на складах. Как только солдаты попытались прорваться сквозь толпу и прийти на помощь своему командиру, взбешённый народ обрушился на них. На моих глазах людей вице-короля повалили на землю и принялись осыпать яростными ударами. Буйная ненависть, порождённая не только нехваткой провизии, но и годами униженного существования, ибо с простыми людьми в Новой Испании всегда обращались не лучше, чем с бездомными дворнягами, прорвала плотину страха и изверглась наружу, словно лава из жерла вулкана. Не удовлетворившись расправой над солдатами, толпа обрушилась на торговцев маисом.

Матео вспрыгнул на отобранную у офицера лошадь и, выхватив клинок, взмахнул им над головой.

   — Все ко дворцу вице-короля! — выкрикнул он. — Все туда, за хлебом и справедливостью!

Он помог мне взобраться на конский круп позади себя и направил лошадь прочь с рыночной площади. Толпа с криками валила следом за нами, с каждым шагом увеличиваясь в числе. Всё новые и новые бедняки присоединялись к нам, так что скоро их уже набралась добрая тысяча, а когда народ, громя по пути закрома и лавки, выплеснулся на главную площадь, недовольных было уже не меньше двух тысяч человек. По ходу движения толпа распалялась всё больше и к площади перед дворцом прибыла уже впавшей в подлинное неистовство.

   — Там золото! — заорал Матео, указывая клинком на дворец. — Золото и еда!

   — Золота и еды! — подхватила тысячеголосая толпа.