Это тоже являлось негласным законом. Дети из Дождевых чащоб были осведомлены о том, насколько опасно прикасаться к воспоминаниям, хранящимся в камнях. Не один подросток пропал, потонув в потоке былых времен. Рапскаль отмел ее опасения.

– Ладно тебе… Я использую камни так, как положено. – Теперь я понял, что часть из них – это городское искусство. В особенности те, что встроены в стены домов, они просто-напросто представляют собой личные воспоминания вроде дневника. Часть – это поэзия, например, запрятанная в статуях, или история. Но должно найтись и такое место, где Старшие хранили свою магию и свое целительство… Когда я его найду, у меня окажется то, что нам нужно. Успокоилась?

– Немного.

Она решила, что не стоит выкладывать ему сейчас всю правду. Она отнюдь не была уверена в том, что пустит его к себе в кровать. Опасно или нет… какая разница? Она сомневалась в том, что сможет объяснить собственное нежелание. Как она растолкует ему то, чего и сама не понимает? Проще вообще ни о чем не говорить.

Точно так же ей проще было не обсуждать Рапскаля с Татсом. Вот почему она повернулась к нему с полуулыбкой и извиняющимся тоном сказала:

– Я собиралась идти на охоту. Сегодня Карсон отвел мне Ивовый Кряж.

– И мне тоже, – непринужденно отозвался Татс. – Ради безопасности Карсон хочет, чтобы мы охотились парами. И не только из-за пардов Элис. Так меньше шансов спугнуть друг у друга дичь.

Она молча кивнула. Рано или поздно это должно было произойти. С того момента, когда хранители собрались, обсуждая, как побуждать драконов к полетам, Карсон выдвинул пару новых идей. В их числе было разделение охотничьих угодий, чтобы избежать конфликтов, и требование завести напарника для повышения безопасности. Сегодня кое-кто будет охотиться в Длинной Долине, другие пойдут на Высокий Берег, а кто-то отправится ловить рыбу. Ивовый Кряж шел параллельно реке и зарос преимущественно ивняком, из-за чего они его так и назвали. Густые заросли сулили хороший корм для оленей, поэтому Карсон и направил туда своих лучших лучников.

Тимара не расставалась со своим снаряжением, а Татс уже успел взять свое. В итоге она не нашла предлога, чтобы отложить выход. После утренней стычки Тимара мечтала убежать подальше. Хотя Синтара и не обратила на свою хранительницу никакого внимания, той было стыдно за драконицу. Ей не хотелось оставаться с другими хранителями: она боялась услышать то, что они станут говорить про ее капризную королеву. Что еще неприятнее, она поймала себя на мысли, что пытается найти объяснения заносчивости и злобности Синтары. Она жаждала хотя бы иметь возможность оправдать поведение подопечного дракона. Но Синтаре было на нее наплевать. Тимара это знала. Однако когда Тимаре начинало казаться, что она избавилась от всех чувств к синей драконице, Синтара находила новый способ пробудить в ней эмоции. Сегодня это был стыд.

Шагая к лесу в сопровождении Татса, Тимара недоумевала. Она ни в чем не виновата. Она ничего плохого не сделала. Тем не менее все оказалось бесполезным. Когда они пересекли луг, где хранители возились со своими драконами, она тщетно убеждала себя, что никто не глазеет ей вслед.

Сегодня по жребию обихаживать питомцев предстояло Кейзу, Бокстеру, Нортелю и Джерд. Они осматривали нелетающих драконов, проверяя, нет ли кровососущих паразитов возле их ушных отверстий, и уговаривали любимцев пошире расправлять крылья. Арбук слушался людей со свойственной ему глуповатой покладистостью, а Тиндер нетерпеливо расхаживал рядом, ожидая своей очереди. С того момента, как у лилового дракона появились цветные узоры, он демонстрировал склонность к щегольству, и кое-кто из хранителей даже посмеивался над его тщеславием.