— Согласен, — кивнул Христиан.

 Она выпрямилась.

 — К тому же я видела такой символ раньше.

 Потрясенное выражение их лиц отчасти даже позабавило ее.

 — Где? — спросил Бернард.

 Эрин указала на книжный шкаф кардинала:

 — Вот здесь.

 В доказательство своих слов Эрин подошла к шкафу и извлекла маленький томик в кожаном переплете. Она сама передала эту ужасную книгу кардиналу, найдя ее в снегу в Стокгольме после того, как ее обронила Элисабета Батори. Это был личный дневник Кровавой Графини, перечень ее злодейств и жутких экспериментов.

 Эрин отошла обратно к столу и открыла ломкую обложку дневника. Ему уже исполнилось несколько столетий, но женщина могла поклясться, что чувствует запах крови, все еще исходящий от его страниц. Она пролистала страницы с изображениями лекарственных трав, прежде чем добралась до описания поздних опытов Батори, где содержались подробные рисунки человеческой и стригойской анатомии. Глаза Эрин скользили по аккуратным строкам, где рассказывалось о страшных экспериментах над смертными женщинами и стригоями, о кошмарных способах воздействия, причиняющих подопытным невероятные страдания и заканчивающихся смертью.

 Она поспешно пролистала и их.

 В самом конце дневника Грейнджер нашла то, что искала. На последней странице был грубо, словно в большой спешке, нацарапан символ:

 

 

 

 

 Он в точности совпадал с тем, что был виден на камне.

 — Что это значит? — спросил Бернард.

 — Поинтересуйтесь у той женщины, которая его нарисовала, — ответила Эрин.

 Джордан застонал.

 — Что-то мне подсказывает, что она не захочет нам содействовать, особенно после того, что сделал с нею Рун. Она не из тех, кто легко прощает что бы то ни было.

 — И все же, — не сдавалась Эрин, — возможно, только Рун и сможет убедить ее.

 Джордан вздохнул.

 — Другими словами, пора снова собирать всех воедино.

 Вид у него был недовольный, но Эрин почувствовала некоторое облегчение при мысли о том, что все они снова будут вместе, что предреченное трио воссоединится.

 Она представила бледное лицо Руна, его мрачные темные глаза и повернулась к Бернарду:

 — И где именно сейчас находится наш Рыцарь Христов?

 

 

 

 Глава 8

 

  17 марта, 20 часов 37 минут 

  по центральноевропейскому времени 

  Кастелъ-Гандольфо, Италия 

 

 «Еще одно, последнее дело, и я волен буду вернуться в Рим».

 Хотя на самом деле Рун не особо спешил с этим. После возвращения из Египта он остановился отдохнуть в летней резиденции папы, в одном из сельских пригородов Кастель-Гандольфо. Понтифик редко навещал эту резиденцию, и она напоминала скорее деревенское поместье. Жизнь здесь шла неспешно и размеренно, определяясь лишь сменой времен года.

 Рун стоял у окна и смотрел через весенние поля на залитые лунным светом воды озера Альбано. Он и сам не осознавал, как соскучился по виду воды после проведенных в пустыне месяцев. И сейчас он глубоко вдыхал воздух, наполненный ароматами влаги, зелени и рыбы.

 Потом его пятку пронзила острая боль, и он перевел взгляд на каменный пол — и на озорного звереныша, жующего задник ботинка Руна. Белый львенок распростерся на полу, вытянув перед собой передние лапы, точно сфинкс.