— Вот, — сказала Маргарет, встряхивая длинными белокурыми волосами, которые теперь свободно рассыпались по ее плечам. Эрин поймала взгляд ее темно-янтарных глаз. Они были примерно одного роста и сходны цветом волос и кожи — это было существенно важной частью их плана.

 Эрин стала натягивать через голову облачение Маргарет. Черная саржа царапала щеки, недавно выстиранная ткань пахла свежестью. Женщина одернула одеяние, постаравшись разгладить его на бедрах — насколько это можно было сделать, сидя на корточках. Маргарет подняла с пола белый апостольник и помогла Эрин правильно надеть его на голову, так, чтобы он плотно прилегал к щекам и полностью закрывал белокурые волосы. Несколько выбившихся прядок были тщательно заправлены под плат.

 Покончив с этим, монахиня откинулась назад и критическим взором окинула Эрин.

 — Что скажешь? — спросил Христиан, едва двигая губами и опираясь рукой на стойку каталога, чтобы скрыть от посторонних глаз происходящее здесь.

 Маргарет удовлетворенно кивнула. Эрин теперь выглядела так же, как любая монахиня, почти безликая и безымянная — больше, чем монахинь в черных одеяниях и белых апостольниках, в Ватикане было только туристов и священников.

 В довершение маскарада Маргарет повесила на грудь Эрин большой серебряный крест на черном шнуре и протянула ей серебряное кольцо. Грейнджер надела теплое колечко на безымянный палец и осознала, насколько непривычно ей это ощущение — она никогда не носила колец на этом пальце.

   Тридцать два года, и замужем никогда не была. 

 Она знала, что ее отец, давно покойный, пришел бы в ужас, узнав, что его дочь ждет такая судьба. Он с пылом проповедовал, что высочайший долг женщины — рожать детей для служения Господу. И конечно же, он точно так же ужаснулся бы, если б узнал, что она училась в светской школе, получила степень доктора археологии и последние десять лет потратила на доказательство того, что описанная в Библии история по большей своей части обязана происхождением отнюдь не чудесам Господним. Если б он уже не отказался от нее за то, что в юности она сбежала из закрытой церковной общины, то сейчас бы точно проклял ее. Однако Эрин вполне смирилась с этим.

 Несколько месяцев назад ей предложили проникнуть взглядом в тайную историю мира: в то, чему не давали объяснения ни книги, которые она прочла за время обучения, ни наука, служившая фундаментом ее личной веры. Тогда Эрин впервые встретила сангвиниста — живое доказательство того, что чудовища существуют и что христианское служение способно обуздать их.

 И все же она сохраняла изрядную часть своего скепсиса и манеры подвергать все сомнению. Быть может, она и признала существование стригоев — но только после того, как встретилась с одним из них, узрела его свирепость и его острые зубы. Она верила только в то, в чем могла убедиться самолично, и потому изначально настаивала на этом плане.

 Маргарет стянула свои белокурые волосы в хвост — обычно Эрин носила именно такую прическу. Под облачением на монахине были старые джинсы Грейнджер и ее же белая хлопковая рубашка. С некоторого расстояния она вполне могла сойти за Эрин.

  По крайней мере я на это надеюсь. 

 Обе повернулись к Христиану, чтобы он выразил свое окончательное мнение по поводу их маскарада. Он поднял вверх большие пальцы, потом склонился к Эрин и прошептал ей на ухо:

 — Эрин, впереди ждет настоящая опасность. Тебе предстоит пройти запретными путями. Если тебя поймают...

 — Я знаю, — ответила она.