– Вперед, – закричала Фейбл и пришпорила лошадь. Лошадь запротестовала, но побежала.

– Не оглядывайся, Фейбл, – крикнула Фейбл, пока они мчались. – Нельзя медлить. Мы встретимся с Джеком, даже если ради этого придется вечно бродить по лесу.

Серена кивнула, ничего не ответив.

Немного погодя лошадь Фейбл обо что то споткнулась. Она подлетела в воздух, захваченная врасплох, затем упала, ударившись оземь. Миниатюрность Фейбл сыграла ей хорошую службу в ловкости. Она ударилась не очень сильно. Она стряхнула грязь с колен и головы и встала на четвереньки, оглядываясь в поисках лошади. Серена лежала без сознания рядом с трехногой лошадью Фейбл.

«Что? Я на что то налетела? Кто отрубил ноги моей лошади? Кто то отрубил ноги и лошади Серены. Кто это был? Что за человек в черном?»

Она вспомнила о Шу. Все еще ощущая головокружение, Фейбл поползла к ней. Та лежала в нескольких футах, распростершись на земле. Фейбл ползла и ползла.

«Что произошло? Как все покатилось ко всем чертям так быстро? Я всего лишь хотела спасти Шу и Локи».

Она поползла быстрее, надеясь, что с Шу, которая все еще пребывала в коме, ничего плохого не стряслось. Но Фейбл так и остановилась на четвереньках. Очень медленно она поднялась на ноги. Что то темное приближалось к телу Шу.

Глава 47

Дневник Королевы

Четвертый и пятый дни были худшими. Кроме того, что мы голодали, Ангел и я жили на противоположных сторонах плота. Всё, о чем он мог думать, всё, чего он хотел и жаждал, была моя кровь.

Ангел повторил несколько защитных заклинаний, которым научила его Амалия Хассенпфлаг, заклинания, которые успокоят зверя внутри в него. Это не продлилось долго, впрочем благодаря им, мне удалось расслабиться на несколько часов в течение дня. Потом он пытал удачи, стараясь уплыть, пока сирены притворялись спящими, лишь затем, чтобы понять, что все это ловушка. Они просыпались и начинали петь, пока он находился под водой.

Однажды, его тело настолько оцепенело, что я подумала, будто он вот вот утонет. Я протянула ему руку помощи, чтобы он забрался обратно на плот. Как только он выбрался из воды, я снова перебралась на противоположный край.

Вот так мы и жили внутри кита. Мы были возлюбленными. Врагами. Заколдованными. Проклятыми. Нас охватило чувство, которое было запретным. Мы делили с ним плот, но все же оставались чужаками в разных кроватях.

Мы были окружены русалками. Нет, на самом деле, кровожадными сиренами. Мы слушали их музыку, но для души она была губительной. Мы были молоды, но ощущали себя глубокими старцами. В принципе, мы жили в сказке, вот только она была мрачной и темной.

– Иди с нами, Кармилла, – сказала Сирения, – Мы не раним тебя. Мы сделаем тебя королевой.

– Ты будешь править миром, – предложила другая сирена позади.

– Ты будешь держать луну в одной руке, и солнце в другой, – искушала меня третья, – Ты станешь жизнью.

– Ты будешь Смертью, – завыла четвертая.

– Ты сможешь жить вечно, – сказала пятая.

– Ты будешь иметь все, что пожелаешь, – сказала шестая.

– Ты сможешь чувствовать радость! – произнесла седьмая.

Я ничего не ответила. Я свернулась в позе эмбриона на краешке плота, заключенная между страхом воды и депрессией Ангела. Краем глаза, я видела, как он истязает себя. Он достал из моря рыбий скелет и ранил себя острыми костями. Это было безумие. Думаю, он делал это, чтобы усмирить зверя внутри себя, не кусать девушку, не смотря на пророчество, и тем самым свести всю надежду на хороший конец к нулю.

Я закрыла глаза, дрожа от холодного ветра.

– Почему ты так поступаешь? – начала Сирения. – В мире не существует добра или зла. Нет такого понятия.