— Институт им. Сербского признал Вас вменяемым. Значит, Вы долины понимать суть происшедшего…

— Я и понимаю.

— Да ни хрена Вы не понимаете. Я не верю в смерть Хилтунена. Скорее всего, он просто спрятался.

Виренеев резко поднял голову, из-под бровей зыркнул глазами.

— А пока Вы тут демонстрируете ложно понятую честь, бандитское товарищество, в городе Рудный опять убиты м изнасилованы две молодые девушки.

— Когда?

— В начале месяца…

— Так я здесь уж год почти.

— Я не про Вас. Хилтунен — то, возможно, на свободе…

Виренеев молчал.

— А Верочка мне сказала: не верю, что это мог сделать Саша. Не такой он человек. Скорее всего, — сказала Верочка, — Хилтунен его заставил. И преступление совершить, и уж точно — взять вину всю на себя…

— На себя, — как завороженный повторил Виренеев. И вдруг встрепенулся:

— Она так сказала? Так и сказала, что, мол, верит?

— Да. У нее хорошая семья, муж работящий и непьющий, и две дочки. Она так и сказала, если бы верила, что это Саша сделал, сама бы своими руками его задушила. Но вот не верит. А Хилтунен, возможно, на свободе, и, возможно, именно он убил двух девушке в Рудном. А завтра убьет и изнасилует дочерей Верочки Романовой…

— Ну уж нет. Мне все равно теперь, — один конец. Заслужил. Тут-то я долго не протяну. Знаю я, что этот сухой кашель означает. И ладно.

А так… Нет… Не может этого быть. Не он это. Вы проверьте. Вы же можете запрос послать в другую колонию?

— Могу, конечно. Да что проверить то, куда запрос послать, — словно не понимая, о чем говорит тщательно выведенный на эту тему всем разговором мордовский сиделец.

— Хилтунен подделал документы, или украл, в общем, он, когда нам менты, я конечно, извиняюсь, сели на хвост, так он паспорт, достал или сделал на Швырева Ивана Николаевича. И, тоже есть такой у бывалых зеков прием, «подсел» в колонию по малому сроку, и ушел от «невода».

— Точно знаете об этом?

— Точно. И ФИО помню, как перед глазами стоит. Он и мне обещал сделать «ксиву», да не успел. Повязали меня Ваши. А сам пропал. Его ищут, а он в Орле, в СИЗО по делу об ограблении коммерческой палатки под следствием. И под ФИО Швырев.

— А дальше-то что? Полагаете, в колонии он сейчас? Общего режима?

— Это точно, что не в камере пожизненного заключения. А у него кроме тех трех девчонок убитых еще следок есть. Сам рассказывал. Человек на пять еще следок тянется.

— Ну, в какой колонии содержится Швырев И. Н., да еще зная статью, по которой он осужден, можно быстро узнать.

— Нет, не надо тянуть, если он сидит, значит, там, в Рудном не он. Вы проверьте, — он в УЩ-349/5, в Нижнем Тагиле сидит.

— Откуда знаешь? — встрепенулся Ванечка, невольно перейдя на ты.

— Точно знаю. Откуда, — секрет. Сорочка на хвосте принесла, начальник, уже по-воровски ухмыльнулся Виренеев. И словно стирая улыбку с лица снова хмуро, глядя в чисто выметенный пол камеры, заверил:

— Вы, гражданин начальник, не сомневайтесь. Мне жить осталось мало. Так что врать — смысла нет… А так… Может Господь мне и зачтет. Только думаю, это не Хилтунен. Он сильно испугался тогда, когда меня взяли. Нет, точно он прячется., Пет пять получил, и — засел в Нижнем Тагиле.

…Спустя час Ванечка Семенов уже пил крепкий, почти чифирной чай в кабинете начальника участка для пожизненно осужденных и делился с подполковником своими мыслями о том, как заключение воздействует на подсознание заключенных.