Тетю Грушу он помнил по Колыме. Она работала вместе с матерью в кочегарке. Одно время он даже, как говорили тогда, дружил с ее дочерью Дашкой. Тетя Груша когда-то давно была осуждена за кражу сена в колхозе и отбывала срок на Колыме. Там и дочь родила. Тетя Груша — хороший человек. Не сплетничала и ни с кем никогда не ссорилась. Когда Белый первый раз в семнадцать лет попал в колонию за угон машины, он все полтора года переписывался с Дашкой. Потом освободился. Наслушавшись в зоне о том, что все бабы шкуры, весь мир бардак, при встрече с Дашей повел себя грубо и потащил ее в постель. На этом их отношения и закончились. Тетя Груша, как ни странно, переживала их разрыв. Получив пятнадцать лет, Белый в письме к матери попросил адрес тети Груши. Жила она в Богом и людьми забытой деревушке на границе Воронежской и Липецкой областей. Ее дочь жила в Липецке. Работала на заводе холодильников. Но сейчас, кажется, сидела дома. Ее сын, решивший искупаться в жаркий весенний день в речке, простудился.
На автовокзале Алексей растерялся. Он и подумать не мог, что Липецк — такой большой современный город и поселок, где жила Даша, разыскать не так уж легко. Потолкавшись у кассы, он выругался и пошел к стоянке государственных такси. Решив больше не испытывать судьбу, попросил водителя отвезти на Матырский.
Водитель довольно долго кружил по небольшому поселку городского типа, пока не выбрался к окраине.
Дом, в котором жила Даша, оказался крайним со стороны Липецка. Расплатился с водителем и забрал из багажника сумки. Тетя Груша наложила туда банок с огурцами, помидорами, солеными грибами и трехлитровую банку молока. Именно за нее и волновался всю дорогу Белый. Решая, в каком подъезде может быть квартира Даши, подошел к одному, чтобы посмотреть таблички с фамилиями жильцов.
— Лешка? — услышал он за спиной. Обернулся и увидел высокую симпатичную женщину с каштановыми волосами, собранными в пучок.
Он тоже узнал ее.
— Привет, рыжая, — вспомнив, как он называл ее раньше, улыбнулся Белый.
— Господи! — Она удивленно отступила на шаг. — А ты почти не изменился.
— Режим, — согласился он. — Там сидим, здесь лежим.
— Вот теперь я узнала тебя окончательно, — рассмеялась Даша. — Как тебя мать встретила, моряк дальнего плавания?
— Не бей ниже пояса, — смущенно улыбнулся он. — Я сдуру решил старушке по ушам проехать. Но она меня сразу на место поставила. Даш, — жалобно посмотрел он на нее, — куда мне это девать, все руки оттянули?
— Господи, ведь сто раз ей говорила — ничего мне не надо. Пойдем. — Она шагнула к подъезду. — Да… — Тут же остановившись, повернулась к нему. — Мне Ника письмо прислала. Просит денег взаймы. Зинаида Степановна совсем плохая стала. Ее из больницы домой месяц назад отправили. А это, сам понимаешь… — Даша тяжело вздохнула. — Умирать. У нее, как я поняла, рак легких.
— Слышь, — сразу решил Алексей, — я тебе бабок дам. Ты пошли, как будто от себя. От меня Ника не примет.
— Наверное, ты прав, — согласилась Даша, — она девчонка гордая. «Или сама заработаю, или с голоду умру», — так она мне в письме написала. И твердо обещает деньги через три месяца вернуть.
— Где же она их возьмет? — пробормотал Алексей.
— …Значит, решился., — прошептала Зинаида Степановна. — Только я подумала… — Облизнув воспаленные губы, горько вздохнула. — Ведь грех на душу беру. Вдруг ты попадешься с этим золотом? Или сгинешь на Колыме? Там и за грамм прибить могут. |