В следующую минуту я утонула. Поцелуй, который был будто глоток воздуха, сладкий и чистый, начал душить меня. Руки, обещавшие безопасность, вдруг показались мне капканом, из которого мне нужно было вырваться.

Я перешла от мления в его объятиях к ожесточенной схватке за свободу.

Ричард старался заставить меня продолжить поцелуй, все еще удерживая меня в своих руках. Но были и другие руки, на моих плечах, которые помогали мне от него освободиться. Они не боролись с Ричардом, скорее помогали моему разуму и мне самой в борьбе с ним. Рука Ричарда прошла сквозь мои волосы и попыталась удержать мою голову, чтобы я не ушла от поцелуя, но чужая рука, что уже была там, помогла отделить мое тело от его, утянула меня назад.

Страх Джейсона нахлынул на меня вместе с его прикосновением. Страх от того, что сделал Ричард. Не только от его новых вампирских сил, но и от того, что я успела ощутить в этом поцелуе. Страх перед тем, чтобы утонуть в навязчивой идее вечной любви.

Джейсон ощутил то, что чувствовала я, то, что Ричард заставил меня почувствовать, и я ощущала протест Джейсона против этого, протест против того, чего хотел Ричард. Протест против того, чтобы принадлежать только одному человеку. Страх перед тем, чтобы быть чьей‑то собственностью. Джейсон говорил, что всем сердцем этого хочет, но он лгал себе. В один момент, когда я начала задыхаться, когда оба мы были под властью силы Ричарда, мы оба знали, что не этого не хотел. Одна только мысль о том, что нужно быть только с кем‑то одним навсегда, заставила его похолодеть.

Я была поймана между ними. Между двумя мужчинами, способными разорвать меня в буквальном смысле. По напряженности это напоминало эпизод из детства, когда ты пытаешься попасть деревянной битой по мячу. Не считая того, что нужно было еще и вырваться из чьих‑то рук. Я рванулась из объятий Ричарда, борясь при этом с его силой, пока не оказалась в руках Джейсона, так что у Ричарда оставалась только одна моя рука.

Джейсон и я оказались на полу, прижатые спинами к дверному косяку ванной. Он прижимал меня настолько крепко, как только мог, даже ноги обернул вокруг моей талии сзади. Я чувствовала, как бьется его сердце под моей спиной, я ощущала его страх, как что‑то металлическое, на моем языке. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть его лицо за моим плечом, его расширившиеся голубые глаза, приоткрытые губы и бледную кожу.

Ричард стоял на коленях и всматривался в нас. Его глаза уже вернулись к обычному своему карему цвету.

– Я чувствую, как вы оба меня боитесь.

– Ты пытаешься заставить меня покориться, Ричард. Пытаешься отобрать у меня право выбора.

– Я хочу, чтобы ты желала только меня, Анита. я настолько сильно этого хочу. Что это сводит меня с ума. Я ненавижу одну только мысль о том, что ты можешь быть с другими мужчинами.

Я разумно решила воздержаться от комментариев, поскольку точно знала, что ему нравилось иногда наблюдать за мной и Жан‑Клодом. Иногда ему нравилось делить меня с Жан‑Клодом. Но, как и с большей частью его жизни, Ричард не желал этого принимать. Если бы я спросила его мнение, он ответил бы, что делил меня с Жан‑Клодом, потому, что его лишили выбора. Он редко был с нами, потому что ему это не нравилось. Но так ли это на самом деле? Очень может быть, что нет. Думаю, он редко с нами бывал, потому что боялся, что ему это понравится.

– Ты сломаешь мне руку, Ричард.

Он смотрел на то место, где его пальцы уже оставили отпечатки на моей коже, и будто не мог вспомнить, как это сделал. Он отпустил и присел на пятки, все еще оставаясь на коленях. Выглядел он озадаченным.

– Я не хотел сделать тебе больно, – сказал он.

– Я знаю, – ответила я.

Джейсон продолжал сжимать меня в объятиях, но его пульс начал замедляться.

– Если бы Джейсон не вмешался, ты бы сделала все, как я хотел.